Эмиль Михайлович Офин , Вольт Николаевич Суслов , Борис Маркович Раевский , Михаил Евгеньевич Скрябин , Нисон Александрович Ходза , Наталия Швец - Мой друг работает в милиции

Наталия Швец, Михаил Евгеньевич Скрябин, Борис Маркович Раевский, Вольт Николаевич Суслов, Эмиль Михайлович Офин, Нисон Александрович Ходза Мой друг работает в милиции

Рассказы

Наталия Швец Японская ракетка

I

Мы стоим друг против друга: Димка и я.

Димка чуть хмурится, и от этого над его левой бровью подрагивает еще не успевший зажить шрам.

Я ковыряю носком сандалии песок и все не решаюсь поднять на Димку глаза. Мне стыдно смотреть ему в лицо, особенно на эту багровую полоску. Но вот он вынимает из-за спины руку и протягивает ее мне:

— Здорово!

У меня что-то сжимается в горле, но, еще ожесточеннее пиная песок, я говорю:

— Брось, Димка! Ты теперь со мной не захочешь…

Махнув рукой, я убегаю в глубь двора под заваленную строительным мусором арку и пробираюсь на тихий, безлюдный дворик, кусочек зелени между слепыми стенами домов.

Здесь я бросаюсь лицом в жухлые, отдающие запахом сена одуванчики и начинаю плакать, хотя не плачу уже пять лет и ни за что не заплакал бы, если бы меня видели. Но меня не видит никто, и никто на всем свете не придет за мною. Даже мама. Даже Димка.

Наплакавшись вволю, я начинаю вспоминать.

II

— Ди-имка! Сере-ежка! Выходите скорей! Что Яшке отец приве-ез!..

Голос маленького, щуплого, как щегленок, Сеньки ворвался в мое окно так звонко, что показалось — от него, а не от утреннего ветерка всколыхнулась прозрачная занавеска.

Но я не спешил выйти. Сенька мог поднять крик из-за любой чепухи. Кроме того, ни Димка, ни я — мы не дружили с Яшкой как раз потому, что он слишком хвастался всякими штучками, которые привозил ему отец из дальних плаваний.

Время от времени Яшка приносил в школу диковинные открытки и марки и как бы невзначай принимался их рассматривать. Его тотчас окружали ребята, а он пыхтел от важности и удовольствия. Но стоило попросить у него что-нибудь, и Яшка сердито краснел, его светлые широкие брови начинали ходить вверх-вниз, как две гусеницы, он передразнивал:

— «Дай, дай»! Не казенное…

И торопливо прятал свои сокровища в парту.

Мы с Димкой никогда ничего не просили у него и даже не подходили к нему в такие минуты, а потому и сейчас я не торопился узнать, что еще за невидаль появилась у Яшки.

Однако Сенька не унимался.

— Сере-ежка! Ди-имка! У Яшки новая ракетка! Японская! Я сам видел!..

Кусок жареной колбасы застрял у меня в горле, и я так поторопился к окну, что запутался в занавеске.

— Врешь! — прокричал я, и тотчас этажом ниже выставилась из окна темноволосая голова Димки.

— Да-а! — неистовствовал Сенька. — Губка, оранжевая! Сейчас вынесет!

Чтобы понять друг друга, нам с Димкой достаточно было одного взгляда. Из парадной мы вылетели, как пули из двуствольного ружья. За нами мчались светловолосый Витек, племянник дворничихи тети Зины, приехавший к ней на каникулы из Выборга, и новый Димкин сосед Борис, старше нас на год. Больше никого из ребят по летнему времени не было в городе.

Мы обступили Сеньку, и он, подпрыгивая на месте от восторга, принялся рассказывать о том, какая красивая эта новая Яшкина ракетка, какая гладкая на ней резина, как крутит она мяч, — никак не взять после удара. Яшка грозил обыграть нас всех и даже меня не выпустить из десятка.

Мы слушали Сеньку затаив дыхание, но последние его слова покрыл дружный смех. Обыграть меня! Да имей Яшка какую угодно ракетку, никогда ему не выиграть.

Насмеявшись вдоволь, мы пошли в тот угол двора, где вот уже год стоял наш теннисный стол. Да, ровно год назад взрослые жильцы нашего дома на проспекте Огородникова вышли на субботник и за два дня подняли посредине двора асфальт, посадили кусты акации и сирени, устроили газончики, песочницу и качели, а чуть поодаль поставили этот самый стол, который смастерили дядя Вася, столяр, и Алексей Иванович, Димкин отчим, милиционер.

Я хорошо --">