Никки Круз - Беги, малыш, беги

крыльцо, в холодное темное место, где прятался, бывало, и раньше. Скорчившись в темноте и пыли под лестницей, я слышал смех женщин и слова матери: «Я же говорила вам, что это дитя сатаны».

Как я ненавидел ее! Я желал уничтожить ее, но не знал как.

Молотя кулаками, я плакал от отчаяния и вздрагивал в конвульсиях. «Ненавижу тебя! Ненавижу! Ненавижу!!» - кричал я. Но никто меня не услышал - я был никому не нужен. В бессильном отчаянии я зачерпывал горстями пыль и разбрасывал ее в разные стороны. Она оседала на моем лице и, смешиваясь со слезами, превращалась в потёки грязи.

Наконец, приступ неистовства закончился и я замолк. В стороне слышались голоса играющих детей. Один из мальчиков пел о птицах и бабочках. Я чувствовал себя совершенно одиноким, измученным ненавистью и страхом. Слышал, как захлопнулась дверь голубятни, тяжелые шаги отца. «Что ты здесь делаешь?» - спросил он. Я смолчал. Он пожал плечами и пошел наверх, захлопнул за собой дверь. «Никому не нужен», - думал я. Голос отца присоединился к женским голосам, и смех в комнате стал громче. Я понял, что они смеются надо мной. Волны ненависти снова захлестнули меня, и я опять разрыдался. « Я ненавижу тебя, мама! Ненавижу тебя! Ненавижу!» - мой голос эхом разносился в тишине дома.

Вконец опустошенный, я повернулся на спину и плакал, пока не уснул, обессиленный.

Когда я проснулся, солнце уже село за океан. Лягушки и сверчки продолжали свои песни. Я выбрался из-под лестницы. Песок скрипел на зубах, тело было покрыто грязью. Холодная роса обжигала ноги.

Отец вышел из дома, и луч желтоватого света упал на меня.

- Свинья! Что ты делал под домом весь вечер? Посмотри на себя. Нам не надо свиней. Вымойся, потом иди ужинать.

Я подчинился. Но под струями воды я понял, что отныне буду ненавидеть всегда, что больше не полюблю никого. И никогда больше не стану плакать. Страх, грязь и ненависть - вот удел сына сатаны. Я начал свой бег...

Во многих пуэрториканских семьях принято посылать сыновей, когда они подрастают, в Америку. Пришло время и шестеро моих старших братьев покинули наш остров и уехали в Нью-Йорк. Все женились и жили теперь каждый своей жизнью.

Но я был еще слишком мал, чтобы уехать. Однако в течение последующих пяти лет родители осознали, что я не могу больше оставаться с ними. В школе я стал бунтарем. Я затевал драки, особенно с младшими ребятами, а однажды ударил маленькую девочку камнем по голове. Она кричала и плакала, а я с неизъяснимым удовольствием смотрел, как кровь сочилась по ее волосам.

Вечером отец бил меня по лицу, пока изо рта у меня не побежала кровь. «Кровь за кровь!» - кричал он.

Я купил себе ружье и мог теперь убивать птиц. Но мне было недостаточно просто убивать. Я уродовал их тела. Мои братья стали избегать меня из-за моей жажды крови.

В 8-м классе я подрался со своим учителем. Это был высокий, тощий негр, любивший посвистывать в присутствии женщин. Однажды при всем классе я назвал его негритосом. В классе сразу стало тихо, в воздухе почувствовалась напряженность.

Учитель прошел через весь класс к моей парте и произнес:

- А знаешь, кто ты, парень? Ты - бездарь.

Я отбрил его:

- Извини, негритос. Но я не считаю себя бездарем.

Не успев и моргнуть, я получил страшный удар по губам.

Кровь наполнила рот, потекла по подбородку.

И тут я обезумел, стал наносить удары обеими кулаками. Он был взрослый человек, а я весил менее 60 килограммов, но был исполнен ненависти. Тогда он уперся мне в лоб рукой и так держал меня, пока я впустую молотил воздух.

Осознав безнадежность ситуации, я отступил.

- Сейчас ты получишь, негр! - кричал я, выбегая из класса. - Я иду в полицию. Подожди, мы еще посмотрим!

Он побежал за мной: «Постой! Извини». Но не догнал.

Я не пошел в полицию. Я прибежал к отцу и сказал, что учитель хотел убить меня. Отец, взбешенный, зашел в дом и вернулся с огромным пистолетом на поясе.

- Пойдем, малыш! Я сам убью этого подлеца.

Мне было трудно поспевать за отцом, я почти бежал за ним. Сердце мое забилось от радости, когда я представил себе ужасную сцену мести.

Но учителя в классе не оказалось.

- Погоди, мальчик, - сказал отец. - Я поговорю с директором и разберусь во всем.

Я поник, но стал ждать.

Отец пробыл в директорском кабинете долго. Выйдя, он быстро подошел ко мне и крепко взял за руку:

- Пойдем-ка домой. Ты должен мне кое-что объяснить.

Мы снова прошли через всю деревушку по --">