Никки Круз - Беги, малыш, беги

родителям, учителям, полицейским в Пуэрто-Рико. Я попытался выдернуть руку, но он держал ее железной хваткой.

- Послушай, парень, пойдем-ка обратно в самолет.

Я взглянул на него и сплюнул.

- Свинья! - прорычал он. - Грязная тварь!

Он отпустил мою руку и попытался схватить меня за шиворот, но, поднырнув по его рукой, я проскользнул в дверь терминала.

Позади слышались крики и топот ног. Я бежал по длинному проходу, ныряя в толпе, направляющейся к самолетам. Толкнув боковую дверь, я промчался какое-то расстояние и вылетел на улицу.

На стоянке стоял большой автобус с включенным двигателем. В него садилась толпа людей, и я протолкался к двери. Водитель схватил меня за плечо, требуя оплаты; пожав плечами, я ответил ему по-испански. Он грубо указал на выход, слишком занятый, чтобы объясняться с глупым мальчишкой, который не понимает по-английски. Но стоило ему повернуться к женщине, которая возилась со своим кошельком, как я юркнул за ее спину и проник в переполненный автобус. Оглянувшись через плечо, - удостовериться, что водитель ничего не заметил, - я протолкался к заднему сиденью и сел у окна.

Как только автобус тронулся, я увидел того толстого полисмена и еще двух, прочесывающих толпу, и не мог удержаться от того, чтобы не постучать в стекло и не помахать им рукой. Я сумел их провести!

Откинувшись на сиденье и уткнувшись коленями в соседнее кресло, я глядел сквозь холодное грязное стекло на улицу.

Автобус прокладывал себе путь среди напряженного уличного движения Нью-Йорка. За окном на всех улицах было одно и то же: грязный снег и жижа под колесами. Я раньше представлял себе снег чистым и белым, сказочно украшающим землю. Но этот снег был грязным месивом. От дыхания на стекле образовалось туманное пятно; откинувшись, я лениво водил по нему пальцем. Вокруг меня был совершенно чужой мир.

Память воскресила вчерашний день, когда я стоял на холме напротив своего дома. Я вспомнил зеленую траву под ногами, расцвеченную яркими пятнами полевых цветов. Склон холма плавно спускался к деревне. Я вспомнил нежное дуновение ветра и тепло солнца на моей загорелой обнаженной спине.

Пуэрто-Рико - чудесная страна, наполненная солнцем и босоногими детьми. Это страна, где мужчины ходят без рубашек, а женщины полны ленивой истомы. Звуки барабанов и гитар не умолкают там ни днем, ни ночью. Это страна песен и цветов, смеющихся детей и сверкающей лазури моря.

Но это также страна колдовства и жертвоприношений, предрассудков и невежества. В темноте ночи звуки жертвенных барабанов слышны со склонов пальмовых гор, там знахари и колдуны танцуют со змеями в мерцающем свете костров.

Мои родители были медиумы, они зарабатывали на жизнь изгнанием дьявола и заклинанием душ умерших. Отец был одним из наиболее уважаемых людей на острове. Его огромный, далеко за 6 футов, рост и сутулые широкие плечи закрепили за ним имя «Большой». Во время Второй мировой войны он был ранен и теперь получал за это правительственную пенсию. Но в семье было 17 мальчиков и одна девочка, поэтому после войны отец вновь занялся спиритизмом, чтобы прокормить семью.

Мать работала вместе с ним. Наш дом был местом всевозможных собраний, сеансов медитации и колдовства. Сотни людей приходили со всего острова для участия в них. Из сонной маленькой деревушки Лас-Пьедрас, спрятанной в долине, к дому вела извилистая тропинка. Поселяне взбирались по этой тропинке днем и ночью, направляясь к «Дому колдунов». Они могли поговорить здесь с душами умерших близких, поучаствовать в магических сеансах, попросить отца освободить их от демонов.

Отец был главным здесь, хотя другие пуэрториканские маги во множестве приходили в наш дом. Некоторые оставались в нем неделями, заклиная духов, изгоняя бесов.

В передней комнате стоял длинный стол, предназначенный для сеансов спиритизма, за которым обычно сидели люди, вызывающие души умерших. Отец был хорошо осведомлен о тайнах своей профессии и держал целую библиотеку книг по магии и колдовству.

Как-то рано утром двое мужчин привели одержимую дьяволом. Мой брат, Джене, и я выскочили из кроватей и наблюдали через приоткрытую дверь, как ее положили на длинный стол. Тело ее дергалось, и громкие стоны слетали с губ. Двое мужчин стояли по бокам, держа ее за руки, а мать - в ногах, подняв к потолку глаза и бормоча странные слова. Отец взял на кухне вазочку, в которой что-то горело, а также большую --">