Владимир Викторович Довгань - Код счастья

Абсолютно нищие, они наскребли денег на билет и уехали из Воронежской губернии. Дочь священника и раскулаченный сын промышленника. Сталинские репрессии периодически прокатывались по стране, унося жизни миллионов-миллионов людей. Мои дедушка и бабушка уехали подальше от беды, на Дальний Восток. И забросила их жизнь в поселок Ерофей Павлович, далеко от родных мест, где все напоминало кровавое голодное ужасное детство. У Натальи Поповой и Василия Соловьева родились две дочери — моя мама Раиса и ее сестра Зина.

В поселке Ерофей Павлович случайно встретились мой отец и моя мама. Жили очень бедно, было очень тяжело. Самая простая бедная рабочая семья с двумя детьми. Я был младшим ребенком в семье, мой единственный, любимый братишка Валентин был на пять лет старше меня. Но несмотря на нищету наше детство было наполнено настоящей теплотой и любовью. Как бы ни было тяжело, родители всегда старались отдать нам последний, самый вкусный кусочек. Никогда не забуду, как отец, — а ему приходилось работать на двух, трех работах, чтобы как-то прокормить семью, — дома никогда не притрагивался к котлетам и к мясу. Я, будучи маленьким мальчишкой и не понимая смысла такой «диеты», наивно спрашивал: «Папа, а почему ты не ешь котлеты или мясо?». «Ой, сынок, — говорил отец, — я его в столовке объелся». Это сегодня я понимаю, что наши родители жертвовали собой ради нас. Отец всегда любил повторять: «Вы должны питаться нормально. Ваш организм растет, и питание в вашем возрасте должно быть полноценным». Но как может быть полноценным питание в поселке, где в единственном магазинчике продаются только соль, сахар да почерневшие от времени макароны! Хлеба и то нормального не было! Фрукты и овощи до нашей глухомани, забытой Богом рабочей станции просто не доезжали. Было действительно тяжело. Понимая всю трагедию нашей жизни, отец поставил перед собой цель — дать своим детям образование.

Как и все дети, мы по-своему были счастливы. Весной на ручьях делали запруды, пускали кораблики, что-то мастерили, бегали играть в железнодорожное депо. Любимым нашим местом было кладбище старых паровозов. Как и все дети в мире, мы были счастливы, потому что были детьми.

Отец мой понимал: мы подрастали, а перспектив не было никаких. Он уже стал машинистом сначала паровоза, потом тепловоза, но будущего для своих детей в маленьком таежном поселке он не видел. И вот однажды, как-то прослышав о строительстве нового города Тольятти, не говоря начальству о своем решении, он взял отпуск и поехал искать удачу.

Город Тольятти строился вместе с автозаводом. Для многих людей, таких же, как и мои родители, появился хоть какой-то шанс получить жилье и вырваться из пропасти, в которой они оказались. Как вспоминает отец, приехав на разведку, ему несколько ночей приходилось, завернувшись в свою шинель, спать на улице прямо на песке, благо была весна. Разведав обстановку, поговорив с людьми, оценив возможности получения жилья (раньше в Советском Союзе нельзя было купить жилье, его выдавали в порядке, как бы, справедливой очереди), отец убедился, что на Волжском автомобильном заводе нужны машинисты. Есть шанс получить жилье.

Приехав домой, они с мамой принимают решение переехать в Тольятти. Папа был трудолюбивым непьющим специалистом. А такие люди во все времена нужны. Приехав в Тольятти без денег, не имея никаких родственников и знакомых, мои родители с трудом сняли маленький сарайчик на окраине поселка, который назывался «Жигулевское море». Хозяйка была грубой хабалкой, она, сдавая моим родителям жалкий сарай, жалкий курятник, постоянно старалась еще и унизить их, оскорбить. Руководство завода, понимая прекрасно, что для всех работников получение квартиры является мощнейшей мотивацией, зарплату платило очень маленькую. Чтобы как-то выжить, моему отцу приходилось работать на трех работах. Отработав ночную смену машинистом, утром он бежал разгружать вагоны. Работая грузчиком, он сильно надорвал спину, так, что всю жизнь мучается со спиной. Заработав немножко денежек, он бежал в местную баню и там вязал за копейки веники. Другой работы просто не было. Мать моя надрывалась на мясокомбинате. И донадорвалась так, что стала инвалидом.

Жили настолько бедно и тяжело, что для нас с братом было самой большой радостью, когда мать из сахара делала леденцы — выливала расплавленный сахар на смазанную маслом тарелку, раскладывала по краям тарелки спички, и, когда сахар --">