Олег Александрович Юрьев - Писатель как сотоварищ по выживанию

массовом сознании именно они являются «главными злодеями» нашего времени. Не стану защищать «торговцев несуществующими деньгами», плоды их деятельности всем очевидны, но из нашего сюжета я бы их всё же вывел: деньги, «одалживаемые» нами у банка, — это, по сути, купленные нами деньги. Купленные — и задорого! Это не те деньги, которыми нам платят, — не деньги, которые мы получаем, а потом не обнаруживаем их у себя в кошельке. Об «одолженном» мы как раз с самого начала знаем, что рано или поздно оно должно уйти и унести с собой, конечно, часть нашего «заработанного»... Но как раз его-то у нас уже и нет, не правда ли?

Так что речь сейчас не о «ростовщиках». Честно сказать, было бы слишком легко и слишком неинтересно считать их «этими типами». В конце концов, и так уже все так считают.

4. В стране фармазонов

Наш образ «неразменных денег» прекрасно функционирует и на макроэкономическом, так сказать, уровне. В этом случае обитатели «богатого Запада/Севера», все вместе, как общность, оказываются как бы на «той», на правильной, стороне денег. Что, конечно, делает несколько выносимей и, судя по всему, в значительной степени финансирует личное, персональное положение каждого из этих жителей Запада/Севера на «не той стороне» денег. Богатый Запад/Север, по всей видимости, является коллективным обладателем некоего «неразменного миллиарда», который всегда возвращается к своему владельцу — сколько бы Восток/Юг ни получал денег в качестве ли гуманитарной и экономической «помощи», в уплату ли за сырье или дешевую рабсилу (кредиты мы сейчас тоже выведем за скобки, точнее, в них введем, хотя в современном мировом хозяйстве кредиты очень часто представляют собой своего рода подарки или выплаты, возврат которых нисколько не ожидается, а очень часто и не желается).

В родословном древе восточноевропейских сказаний о «возвратных деньгах» имеется, между прочим, одно очень изящное ответвление: вера, что в «тридевятом царстве, тридесятом государстве» проживают некие «фармазоны» (как известно, народное произношение слова «франкмасоны»). «Фармазоны», что на разговорном языке XIX столетия означало по большей части просто-напросто жуликов и воров, являются у себя в «фармазонской земле» обладателями неразменных денег. Собственно, эта земля и является родиной неразменных денег, местом, откуда они к нам приходят и куда они возвращаются, пройдя через карманы случайных продавцов черного кота и кассы случайных булочников и мясников. В XIX веке под «страной фармазонов» еще могло пониматься какое-нибудь фольклорное тридевятое царство, сегодня же нам ничего другого не остается, как понимать под нею Север и Запад, Северную Америку и Западную Европу. Север/Запад представляется южным и восточным соседям своего рода «Фортунатовым кошелем», в котором никогда не кончаются деньги (еще один фольклорный образ, возникший в средневековой Европе, еще не скрывавшей своих особых отношений с темой неразменных денег). Стоит, однако же, заметить, что бездонный кошель — это всё же несколько другой мифологический мотив, переносящий нас метафорически на другие, хотя и вполне плодородные уровни, где мы можем познакомиться с представлением о деньгах как о сырье, о некоем натуральном продукте, по неизвестным причинам некоторым странам и народам дарованном, а некоторым — ни в малейшей степени. Что-то вроде нефти или угля: где-то они есть, где-то их нет, обычное дело... Стало быть, там, где они есть, можно их, деньги, добывать, добывать и добывать — черпать, так сказать, ведрами «из недр», не размышляя особо о том, что будет, когда они кончатся. Так делают все владельцы сырьевых ресурсов. Сказанное хорошо объясняет методику построения различных национальных и международных бюджетов и психологию президентов, директоров нацбанков и пр. «ответственных лиц», но здесь нету мотива таинственных существ — зато он есть у магических денег.

Попытка возвратить мотив неразменных денег в (коллективное) сознание кажется мне сейчас очень важным делом. Особенно сейчас, на вершине их могущества (это не оговорка — недавние кризисы как раз и продемонстрировали со всей назидательностью степень могущества нашей волшебной монетки). Всякое новое понимание — вещь полезная, как научила бы нас история человечества, если бы некоторое время назад она категорически не отказалась чему-либо нас учить — за полнейшей бесполезностью.

5.

--">