In Umbra: Демонология как семиотическая система. Выпуск 2

«нечистого». На западнославянском материале можно
также увидеть, что номинации «дьявол» и «черт» оказываются равнозначными, хотя часто обозначают генетически разных персонажей — падших ангелов и архаических вредоносных духов. См., к примеру [СД 1: 165;
Виноградова 2012: 66–73].
9

Д. И. Антонов

вариаций: разнообразие материала будет огромным, что демонстрируют многие работы, посвященные образу черта в европейском фольклоре. И все же в этом долгом, многостороннем процессе взаимного
сближения можно выделить общие моменты, которые проявляются
в самых разных традициях. Зафиксировать их легко не только в устных, но и в письменных текстах. Ярким примером могут служить русские источники XVII–XVIII вв.: именно в этот период фольклорные
образы и мотивы начали активно вторгаться в древнерусскую книжность и иконографию.
1. Сравнивая черта народной традиции с книжным бесом, нетрудно заключить, что первый гораздо больше похож на земное создание:
он может есть и пить, бороться с человеком, страдать от боли и даже
получать увечья. Казалось бы, это резко отличает чертей от нематериальных падших ангелов христианского богословия. На самом деле, это
лишь первое впечатление, которое основано скорее на популярных сегодня (а не в Средние века или раннее Новое время) христианских текстах. Мы не можем говорить о дихотомии «бесплотное / плотское»,
которая соответствовала бы христианскому и мифологическому сознанию, потому что и в теологи, и в фольклоре существуют разные
представления о духах и разные способы их описания.
Христианская мысль утверждает, что небесные ангелы, как и
демоны, павшие с Люцифером, бесплотны. Понималось это поразному: чаще всего речь шла о наличии у всех духов особой, «тонкой» телесности, не материальной, как у людей, но ограничивающей
их в пространстве. Отцы Церкви (Макарий Великий, Василий Великий, Августин, Кассиан Римлянин, Иоанн Дамаскин и др.) описывали незримые тела ангелов как эфирные, световые, огненные, подобные ветру, или просто «духовные»2 . Так, автор Жития Андрея
Юродивого упоминает «бестелесные телеса» ангелов [Молдован
2000: 208], а в «Шестодневе» Иоанна экзарха Болгарского говорится об их огненном и духовном естестве: «Аггели же что соуть,
2

См. об этом, к примеру [Иоанн Дамаскин 2004: 109–110, 117–118; Игнатий
Брянчанинов 2005: 381–387, 136–143; Православная энциклопедия 2: 301;
Макаров, Мильков, Смирнова 2002: 305–310; Махов 2006: 126; Дорофеев
2007: 15; Smith 2008: 482].
10

Падшие ангелы vs черти народной демонологии

не дух ли, не огнь ли. Слыши же и Давида вопиюща, и рекоуща, творяи аггелы своя, духы и слоугы своа огнь палящь. Да елико огньное
естьство творя, разоумныя и бестелесныя духы» [Баранкова, Мильков 2001: 550]. Полная бестелесность сделала бы духа вездесущим,
но вездесущ лишь Бог, а ангелы могут быть и действовать только
в одном месте и в одно время. Это значит, что духи телесны и вещественны по отношению к Творцу, но бестелесны по отношению к материальному миру — эта мысль Иоанна Дамаскина была признана
на VII Вселенском соборе и послужила одним из обоснований иконографии ангелов в образе человека (как душа наделена «тонкой»
телесностью и визуально подобна своему телу, так и ангельский образ может быть подобен человеческому; ср.: Деян. 12: 15). Естественно, такая идея порождала множество спекуляций и наивных трактовок об «истинных» ангельских телах. В апокрифе «О всей твари»
утверждается, что «никоторыи же святый виделъ аггела нагимъ
естествомъ, но токмо едина святаа Богородица нагимъ естествомъ
видела Гавриила» [Тихонравов 1863 II: 349]. Во второй половине
XVII в. «пустозерский сиделец» Лазарь писал, что ангелы действительно выглядят как крылатые люди [Субботин 1881: 117–118] и т. п.
В противовес этому на Западе с XIII в. распространилась мысль
о полной бестелесности духов, но ее поддержали не все европейские
теологи [Keck 1998: 31–32].
Если у ангелов есть какое-то незримое тело, то демоны еще более
материальны: они утратили многие качества небожителей и стали
«приземленными» во всех отношениях. Августин Блаженный писал, что падшие духи приобрели особую телесность, а преподобный
Григорий Синаит — что демоны «вещественную некую дебелость
кийждо имать» [Игнатий Брянчанинов 2005: 387]. Утратив духовную связь с Богом, дьявол стал «самым материальным» из всех разумных существ [Махов 2011: 50].
Дальше всех в богословской материализации бесов зашел --">