Ирина Львовна Галинская - Льюис Кэролл и загадки его текстов

тайных своих глубин не раскрыл. Может быть, нечего было и раскрывать? Может, и не пряталось ничего таинственного за священническим облачением и пристойно академическим образом жизни? «И понятно, что читатели, критики, поклонники и специалисты снова и снова исследуют и перетолковывают его прихотливые сооружения и даже площадки, которые он не стал застраивать.^[23]

Все новые и новые толкования творчества Кэрролла и гипотезы относительно скрытого смысла каждого из его произведений продолжают появляться по сей день, спустя почти сто лет после его смерти (Чарлз Лютвидж Доджсон (Льюис Кэрролл) скончался от пневмонии 14 ноября 1898 г.), поскольку и две повести об Алисе, и знаменитая поэма „Охота на Сиарка“, и „Дублеты, словесная загадка“, и „Стихи? Смысл?“, и „История с узелками“, и „Математические курьезы“, и другие произведения писателя являются „высокой игрой“,^[24] или „игрой высокого интеллекта, и игрой отнюдь не детской“.^[25] Список изданий, выпущенных в свет Доджсоном-Кэрроллом с 1845 по 1898 г., содержит 286 названий. Посмертно были опубликованы еще несколько найденных в периодике произведений писателя. В состав этих произведений, согласно библиографическому описанию У.Уиверса, входят „детские“ (а в действительности отнюдь не просто „детские“) книги, ранние и поздние журнальные публикации, математические брошюры и труды по математике, по логике, игры и головоломки, памфлеты на тему о жизни в Оксфорде и общеполитические памфлеты, работы по фотографии и др.^[26]). Многочисленные комментаторы и интерпретаторы двух „Алис“ насчитывают, как правило, в обеих сказках четырнадцать стихотворных пародий: „Как дорожит своим хвостом малютка крокодил“, „Папа Вильям“, „Лупите своего сынка“, Ты мигаешь, филин мой», «Говорит треска улитке», «Это голос Омара», «Еда вечерняя, любимый суп морской», «Я знаю, с ней ты говорил», «Джаббервокки» («Бармаглот»), «Сияло солнце в небесах» («Морж и плотник»), «Зимой, когда белы поля», «Я рассказать тебе бы мог, как повстречался мне какой-то древний старичок», «На груди Алисы дамы засыпают», «Королева Алиса на праздник зовет».^[27]

Кэрролловеды склонны полагать, что почти все достопамятные стихи Кэрролла из двух «Алис» «обязаны своим происхождением творчеству других поэтов».^[28] При этом, наряду с пародиями на знаменитые и по сию пору поэтические произведения, в числе четырнадцати считаемых пародиями стихотворений из обеих повестей-сказок называют и пародии на вирши малоизвестных, а то и полностью забытых авторов, не говоря уж о парафразах тех ничтожных поделок, которые, можно сказать, сами себя пародируют. В одних случаях Кэрролл использовал весь текст оригинала, в других — только фабулу, в третьих — исключительно размер оригинального стихотворения, а иногда за основу для пародии бралась одна-единственная строка подлинника.

Так, читаемый Алисой в первой сказке стишок «Ты мигаешь, филин мой» (перевод О.Седаковой)^[29] обыгрывает стихотворение Джейн Тейлор «Звезда»^[30] без которого и поныне не обходится ни одно собрание «Nursery Rhymes» — английских детских песенок, потешек и стишков. Наряду с парафразом в «Алисе в Зазеркалье» старинной английской колыбельной «Баюшки, на ели мальчик засыпает» (перевод О.Седаковой),^[31] которая у Кэрролла звучит как «На груди Алисы дамы засыпают» (перевод О.Седаковой),^[32] в первой из сказок помещен стишок «Лупите своего сынка за то, что он чихает» (перевод Д.Орловской),^[33] оригиналом для которого, как пишет Мартин Гарднер в своей «Аннотированной Алисе»,^[34] послужило ныне, к счастью, забытое стихотворение «Любите! Истина вела любовью, а не страхом. Любите! Добрые дела не обратятся прахом» (перевод О.Седаковой).

В кругу кэрролловедов спорным считается вопрос о том, что именно высмеивает песня Белого Рыцаря в «Алисе в Зазеркалье» «Я рассказать тебе бы мог, как повстречался мне какой-то древний старичок, сидящий на стене» (перевод Д.Орловской).^[35] Одни сопоставляют песню Белого Рыцаря со стихотворениями Уильяма Вордсворта «Решительность и независимость» и «Шипы». Другие, как это делает, например, Хорас Грегори, сравнивают песню Белого Рыцаря с вордсвортовской «Одой о бессмертии».^[36] По мнению же М. Гарднера, в песне этой звучит и строка из положенного на музыку Генри Раулем Бишопом стихотворения Томаса Мура «Мое сердце и лютня».^[37]

В кэрролловедении известно --">