Коллектив авторов - Вехи

нашей интеллигенции. Высокую философскую культуру можно было встретить лишь у

отдельных личностей, которые, тем самым уже выделялись из мира «интеллигентщины».

Но   у   нас   было   не   только   мало   философских   знаний   –   это   беда   исправимая,   –   у   нас

господствовал   такой   душевный   уклад   и   такой   способ   оценки   всего,   что   подлинная

философия   должна   была   остаться   закрытой   и   непонятной,   а   философское   творчество

должно   было   представляться   явлением   мира   иного   и   таинственного.   Быть   может,

некоторые и читали философские книги, внешне понимали про,: читанное, но внутренне

так   же   мало   соединялось   с   миром   философского   творчества,   как   и   с   миром   красоты.

Объясняется   это   не   дефектами   интеллекта,   а   направлением   воли,   которая   создала

традиционную,   упорную   интеллигентскую   среду,   принявшую   в   свою,   плоть   и   кровь

народническое миросозерцание и утилитарную оценку, не исчезнувшую и по сию пору.

Долгое   время   у   нас   считалось   почти   безнравственным   отдаваться   философскому

творчеству,   в   этом   роде   занятий   видели   измену   народу   и   народному   делу.   Человек,

слишком,   погруженный   в   философские   проблемы,   подозревался   в   равнодушии   к

интересам  крестьян и рабочих. К философскому творчеству интеллигенция относилась

аскетически, требовала воздержания во имя своего бога – народа, во имя сохранения сил

для   борьбы   с   дьяволом   –   абсолютизмом.   Это   народнически-утилитарно-аскетическое

отношение   к   философии   осталось   и   утех   интеллигентских   направлений,   которые   по

видимости преодолели народничество и отказались от элементарного утилитаризма, так

как отношение это коренилось в сфере подсознательной. Психологические первоосновы

такого отношения к философии, да и вообще к созиданию духовных ценностей можно

выразить   так:   интересы   распределения   и   уравнения   в   сознании   и   чувствах   русской

интеллигенции   всегда   доминировали   над   интересами   производства   и   творчества.   Это

одинаково верно и относительно сферы материальной, и относительно сферы духовной: к

философскому   творчеству   русская   интеллигенция   относилась   так   же,   Как   и   к

экономическому производству. И интеллигенция всегда охотно принимала идеологию, в

которой   центральное   место   отводилось   проблеме   распределения   и   равенства,   а   все

творчество было в загоне, тут ее доверие не имело границ. К идеологии же, которая в

центре   ставит   творчество   и   ценности,   она   относилась   подозрительно,   с   заранее

составленным волевым решением отвергнуто и изобличить. Такое отношение загубило

философский талант Н. К. Михайловского, равно как и большой художественный талант

Гл. Успенского. Многие воздерживались от философского и художественного творчества,

так как считали это делом безнравственным с точки зрения интересов распределения и

равенства, видели в этом измену народному благу. В 70-е годы было у нас даже время,

когда чтение книг и увеличение знаний считалось не особенно ценным занятием и когда

морально   осуждались   жажда   просвещения.   Времена   этого   народнического   мракобесия

прошли   уже   давно,   но   бацилла   осталась   в   крови.   В   революционные   дни   опять

повторилось гонение на знание, на творчество, на высшую жизнь духа. Да и до наших