Марсель Пруст - Три письма

библией" и знаю ее наизусть; смысл текста мне ясен совершенно, остались только те туманности, которые происходят не от недостаточной нашей зоркости, но от темной и не терпящей упрощения мысли, в которую мы вглядываемся. Про предложений двадцать, не меньше, д'Юмьер говорил мне: "Это невозможно перевести, это по-английски ничего не значит. Я бы на вашем месте это пропустил". Вооружившись терпением, я даже и там доискался до смысла. И если в моем переводе все-таки встретятся ошибки, то лишь в простых и легких местах, потому что темные я обдумывал, переделывал, углублял годами.

Говорить о подобном, милый друг, совершенно не в моем характере. Пожалуй, за всю жизнь я ни с кем не говорил о себе так много. Но меня несколько задела ваша несправедливость, и я слегка испугался последствий, которые будут иметь для меня ваши слова. Когда увидите Антуана Бибеско, спросите его только одно: хорошо ли я, по его мнению, понимаю текст Рескина. Бибеско часто видел, как я сомневался там, где все ему казалось бесспорным. Выслушав мои объяснения, он в самом деле признавал, что у меня есть причины для сомнений. И видя, как я с помощью скрупулезного анализа эти сомнения преодолевал, он мне говорил: "Я и не думал, что можно так здорово переводить". Немного смешно, что я ссылаюсь на всех этих людей, но что прикажете делать? Не стану скрывать: если вы попросите у меня попить по-английски, я не пойму вас, потому что английский я учил, когда уже был болен астмой и говорить не мог; я учил язык глазами и не умею ни произносить английские слова, ни понимать их на слух. Я не притязаю на знание английского. Я притязаю на знание Рескина. А притязаний у меня не так уж много. Может быть, я вас не убедил, и вы по-прежнему думаете, что мой перевод — нагромождение неточностей. Но тогда из дружбы ко мне не говорите этого никому — пускай читатели откроют это сами. Простите мне мою прямоту и не сомневайтесь в моей благодарности и дружбе.

Марсель Пруст.

P. S. Исправленная корректура лежит у моего консьержа. Мне в ней больше нечего менять. Но раз ваш журнал обыкновенно посылает две корректуры, я не прочь держать вторую, хочу убедиться, что исправления были правильно поняты. Говоря "больше нечего менять", я имею в виду: мне так кажется. Но, разумеется, я изменю все, что вы потребуете. Только опасаюсь, как бы мы не упростили Рескина и не ослабили его необычного очарования, превратив его в этакого Мериме.

Комментарий

Князь Константен де Бранкован, отпрыск румынской аристократической семьи, жившей преимущественно в Париже, издавал с 1902 года журнал "Латинский ренессанс", который вдохновлялся прежде всего творчеством итальянского писателя-декадента Габриэле Д'Аннунцио; само название журнала было полемическим, в противовес изданию французского писателя-символиста Сара Пеладана "Латинский декаданс". Бранкован привлек Пруста к сотрудничеству, и тот предложил ему часть перевода "Амьенской библии", которая и была опубликована между 15 февраля и 15 марта 1903 года. Пруст и Бранкован были друзьями, Пруст нередко гостил на вилле Бранкованов в Эвиане; позже между ними наступило некоторое охлаждение, однако Пруст все же отдал в журнал Бранкована предисловие ко второму своему переводу из Рескина, озаглавленное "О чтении" (опубликовано 15 июня 1905-го). Настоящее письмо Пруст написал, дочитывая первую корректуру своего перевода "Амьенской библии" для журнала. В нем есть одно преувеличение: работа над переводом продолжалась на самом деле не четыре года, а чуть больше двух.

Упомянутый в письме граф Жорж де Лорис (1876–1963), автор трех романов, мемуарист, познакомился с Прустом в 1902 году и вскоре стал его другом и поверенным литературных планов. Любопытно, что в предисловии к сборнику писем Пруста де Лорису последний упоминает тот же самый инцидент: "Однажды князь де Бранкован, который в те времена издавал "Латинский ренессанс", спросил его: "Как вы выходите из положения, Марсель, — вы же не знаете английского?" И в самом деле, Пруст знал по-английски только Рескина, но зато — во всех тонкостях. Доведись ему очутиться в обществе англичан или просто попытаться заказать котлету в ресторане, это было бы для него мучением". (Marcel Proust. A unami. — Paris: Amiot-Dumont 1948, с. 22). Пруст не зря так рассердился: он знал, что в словах Бранкована есть доля правды, и в его переводе "Амьенской библии" действительно попадаются неточности (см. Emile Audra. Ruskin et la France, dans la Revue des Cours et conférences, 27,15 janvier 1926, c. 281–288). Но существует ли перевод --">