Александр Александрович Розов - Глумление или поиски смысла?

обнаженным бросаясь на колючий куст, бичуя себя, изготавливая снежных баб, окрашивая своей кровью, представляя их своими женами и сожительницами, а затем растапливая эти снежные скульптуры у очага.

Из сказанного выше можно заключить, что тема ярких эротических видений в жизни героев присутствовала и, таким образом, ее включение в сюжетную линию фильма оправдано даже исторически (и даже если использовать только священную историю, одобренную ортодоксальной церковью).

Другой вопрос: мотивировано ли объединение Марии Египетской и Франциска Ассизского в рамках одной художественной концепции, причем такой концепции, доминантой которой является яркий эротизм, развернутый к зрителю своей оргастической проекцией?

Здесь мы неожиданно находим положительный ответ в церковной литературе.

Так сообщается, что Франциск Ассизский, даже после своего обращения к аскетизму, был далеко не чужд эротическим гимнам: «В молодости святой очень любил читать произведения трубадуров, превозносивших любовь к благородной даме; вероятно, и Франциск пел подобные гимны. Теперь же он хочет воспеть благородную красоту Божественной любви.» (Фьоренцо Реати. Франциск — учитель молитвы)

Тему эротических гимнов мы видим и в жизнеописании героини, причем в той его части, что написана от первого лица: «мной овладевало желание любодейных песен, они будто слышались мне, смущая сердце и слух.» (Житие преподобной Марии Египетской).

Сопоставляя даты, можно предположить, что основная часть действия разворачивается на протяжении 13 лет: для Марии — в 473 — 486, а для Франциска — в 1206–1219 г. Во внутреннем времени картины течение этих двух периодов представлены так, как если бы миры V в. и XIII в. были «параллельными вселенными».

Отсюда эпизод, где Франциск (Жан Дюбуа), стоя босым на снегу, исполняет на испанской гитаре простенькую, но зажигательную севильскую мелодию, под которую на песке, под ярким солнцем танцует обнаженная Мария (Джессика Ли). На каждую музыкальную фразу ее тело отзывается порывистым движением навстречу, дрожью мышц, напряжением живота, мимикой лица, выражающем то удивление, то неуверенность, то радость, то наслаждение.

Танец Марии — это чистое, первозданное концентрированное желание, неприкрытый сексуальный призыв, перерастающий в символическое соитие и разряжающийся оргазмом, когда прерывистое дыхание сливается с финальными аккордами. Это — раса-лила, танец страсти и творения, танец познания, танец, символизирующий вечное изменение Вселенной. Танец, демонстрирующий одновременно и прекрасное владение своим телом, и гармонию облика с внутренним миром исполнительницы.

Кстати, критиков, заявляющих, будто Мария «представлена разнузданной стриптизершей», я не могу назвать иначе, чем полными идиотами. Они явно не видели не только раса-лилу, но и стриптиз, а просто промолчать у них не хватило ума. Похоже, они также не умеют читать и считать — их утверждение, что Мария якобы была «отринувшей плоть, иссушенной солнцем старицей» ничем другим не объяснимо. Исторически в 473 г. (дата ее добровольного ухода в пустыню) Мария — это исключительно красивая, страстная, раскованная женщина. «Думала я, что весь смысл жизни состоит в утолении плотской похоти. Проводя такую жизнь, я однажды увидела множество народа, из Ливии и Египта шедшего к морю, чтобы плыть в Иерусалим на праздник Воздвижения Святого Креста. Захотелось и мне плыть с ними. Но не ради Иерусалима и не ради праздника, а — прости, отче, — чтобы было больше с кем предаваться разврату. Так села я на корабль. Теперь, отче, поверь мне, я сама удивляюсь, как море стерпело мое распутство и любодеяние…» (Житие преподобной Марии Египетской). Заметим, для того, чтобы прожить в одиночку в пустыне почти полвека, без крова, не имея одежды и на месте добывая себе пищу, Мария должна была обладать не только безупречным физическим здоровьем, но также исключительной силой воли и феноменальной уверенностью в себе. Такая женщина вряд ли стала бы танцевать стриптиз, а вот раса-лилу она танцевать смогла бы.

Другие критики обвинили Кельвина в нарочитой антиисторичности фабулы фильма на том основании, что хронологически героев разделяет целая эпоха — 700 лет. Конечно, в обыденной действительности всего этого происходить не могло, но что-то же заставило Франциска в 1219 г., в разгар 5-го крестового похода, отправиться в охваченный войной Египет. В церковных жизнеописаниях --">