Николай Михайлович Карамзин - «Генриада»

Николай Михайлович Карамзин «Генриада»

героическая поэма господина Вольтера, переведенная с французского языка стихами

«Генриада» есть одна из тех поэм, которых главное достоинство состоит не в великих новых мыслях, не в живых, с самой натуры взятых образах, но в красоте стихов. Тем труднее переводить ее. Здесь надобно не только выразить мысли поэтовы, но и выразить их с такою же точностию, с такою же чистотою и приятностию, как в подлиннике; иначе поэма потеряет почти всю свою цену. Но какие препятствия надобно преодолеть переводчику! Кроме некоторой негибкости нашего языка, мера и рифма составляют такую трудность, которую едва ли бы и сам Вольтер, переродясь в русского, преодолеть мог. Одним словом, легче (по моему мнению) сочинить на русском языке эпическую поэму в двадцать песней, нежели перевести хорошо десять песней «Генриады».

Второй перевод сей поэмы (так же, как и первый, вышедший за несколько лет перед сим в Петербурге^[1]) нимало не опровергает моего мнения. Читатель позволит мне привести некоторые места из оного и сравнить их с подлинником. – Вольтер предлагает содержание своей поэмы в следующих шести стихах:

Je chante ce Héros qui régna sur la France

Et par droit de conquête, et par droit de naissance;

Qui par de longs malheurs apprit à gouverner,

Calma les factions, fut vaincre et pardonner,

Confondit et Mayenne et la Ligue et l'Ibère,

Et fut de ses sujets le vainqueur et le père.

В переводе:

Пою героя, кто, разрушивши коварство,

Оружием достал Французско государство;

Кто, долго странствуя меж сопротивных сил,

Наследие свое чрез храбрость получил,

Злых возмутителей испанцев был гонитель,

Стал подданных своих отец и покровитель.

Число стихов то же; но есть ли в переводе гладкость, определенность, приятность, сила оригинала? – В первом полустишии вместо кто надлежало бы по грамматике употребить возносительное местоимение который. – Откуда зашло в первый стих коварство? В оригинале его нет. Да и можно ли разрушить коварство? – Второй стих таков, что иной не захочет уже и читать далее. Достать Французско государство! К тому же здесь не выражено того, что французская корона принадлежала Генрику и по праву наследственности. – Под сопротивными силами нельзя разуметь ничего иного, кроме неприятельских войск; итак, Генрик долго странствовал между неприятельскими войсками? Но Вольтер и не думал сказать сего. Несчастия, говорит он, научили его царствовать. Сей стих прекрасен в оригинале, и читатель узнает из него, что Генрик был добрый царь. – В четвертом стихе г. переводчик вздумал выразить пропущенное им во втором, т. е. что Генрик был наследник французской короны; но для сего он должен был пропустить весь четвертый стих оригинала, где сказано в похвалу короля, что он умел побеждать и прощать. Confondit значит постыдил, а не гнал: с чего же в пятом стихе перевода назван Генрик гонителем, и притом гишпанцев? Сего не узнаешь и тогда, когда всю поэму прочитаешь. – В шестом стихе не выражено того, что король победил своих подданных и потом стал их отцом. Покровитель есть здесь не что иное, как подставное слово (или, как немцы говорят, Flickwort), не сообщающее никакой новой идеи после отца.

Поэт обращается к истине в сих прекрасных стихах:

Descends du haut des cieux, auguste verité,

Répands sur mes écrits ta force et ta clarté:

Que l'oreille des Rois s'accoutume à t'entendre,

C'est à toi d'annoncer ce qu'ils doivent apprendre;

C'est à toi de montrer aux yeux des nations

Les coupables effets de leurs divisions.

Di, comment la discorde a troublé nos provinces;

Di les malheurs du peuple et les fautes des Princes,

Vien, parle – et s'il est vrai que la fable autrefois

Sut à tes fiers accens mêler sa douce voix,

Si sa main délicate orna ta tête altière

Si son ombre embellit les traits de ta lumière,

Avec moi sur tes pas permets-lui de marcher,

Pour orner tes attraits, et non pour les cacher.

Господин переводчик перевел их так:

Незыблемой красой своих нелестных слов

Возвысь, о истина! всю цену сих стихов,

Чтоб слух и мысль царей внимать тебя обыкли,

Тебя, злость, истреблять, в чем столь они навыкли;

Тебя являть уму и представлять пред взор

Повинны следствия раздоров их и ссор!

Повеждь нам, как вражда народ ввела в смятенье,

В страдание граждан, бояр в недоуменье.

Ах! приступи, вещай – и если прежде баснь

Мешала в речь твою свой слог, свою приязнь;

Когда ты с ней сердца взаимно обольщала,

Коль тень ее твой свет лишь вяще освещала:

Позволь со мною ей пристать к твоим стопам,

Чтоб свет твой просветить, дать новый блеск лучам.

«То ли это?» – спрашиваю я у всех, знающих французский язык. Какая сила, какая красота в оригинале! И что же вышло --">