Николай Александрович Добролюбов - Физиологическо-психологический сравнительный взгляд на начало и конец жизни

Николай Александрович Добролюбов Физиологическо-психологический сравнительный взгляд на начало и конец жизни

Сочинение заслуженного профессора В. Берви. Казань. 1858 г.^[1]

Продолжение жизни мало интересует г. заслуженного профессора Берви; заботу о продолжении жизни он считает даже материальным направлением, ведущим к грубому сенсуализму. Чтобы стать от материи сколько возможно далее, и чтобы, по его выражению, «содействовать по силе возможности» отвлечению человека от забот о настоящей жизни, г. заслуженный профессор Берви бросает физиологическо-психологический взгляд на человека – до его рождения и после его смерти, т. е., говоря поэтически,

Конец с началом сопрягает

И смертию живот дарит…^[2]

Психологические идеи г. Берви относятся более к младенцу, находящемуся в утробе матери, а физиологические исследования – к мёртвому трупу, в котором уже прекратились все физиологические отправления. В трупе этом г. Берви уловляет некий дух и подвергает его физиологическим соображениям, не подозревая того, что дух, отделяющийся при гниении трупа, подлежит уже не физиологии, а химии. Для всякого другого смешать химию с физиологией в наше время довольно трудно; но для г. Берви это было легко, потому что он не хочет принадлежать нашему! времени и всячески хлопочет о том, нельзя ли как-нибудь уничтожить, убить его, наше-то время. С такою целию издал он свой физиологическо-психологический взгляд, в котором выражает, между прочим, своё неудовольствие на то, что все естественные науки обратились к материальным исследованиям, полезным для настоящей жизни. Такое направление естественных наук для г. Берви пуще ножа вострого. Из-за естественных наук он негодует на всё наше время, и, прочитав его брошюру, мы вполне понимаем причину, негодования г. заслуженного профессора и даже сочувствуем ему в его печальном положении, хотя, к сожалению, пособить его горю ничем не можем. В самом деле, каждая страница физиологическо-психологического взгляда г. Берви доказывает, что он изучал естественные науки когда-то давным-давно, в отдалённые времена, когда Шуберт и Эшенмайер царили в области антропологии, а может быть, и ещё раньше, в те доисторические времена, когда ещё и Лавуазье не было. Кажется, мы немного погрешили бы, если бы даже отнесли время образования г. Берви; к: средним векам, судя по тому, что он, для подтверждения своих мнений, приводит латинские цитаты из Бэкона, Сенеки, Цицерона, и даже (кажется, в объяснение всей своей брошюры), – латинскую пословицу: errare humanum est, что, как известно, означает: человеку свойственно ошибаться. Исследования новейших натуралистов совершенно неизвестны г. Берви. Более всего основывается он на авторитете Плиния; изредка зазывает на Блуменбаха, на Бугенвиля, а из новых знает только «своего учёного сотрудника, П. А. Пелля, осязательно доказавшего, как обманчивы все выводы, долженствовавшие доказать превращение овса в рожь» (стр. 61). Мудрено ли же, что, при таком состоянии своих познаний, г. Берви крайне недоволен нашим временем, в которое естественные науки сделали такой огромный шаг вперёд, примиривши философские рассуждения о силах природы с результатами опытных исследований над матернею. Ныне в естественных науках усвоен положительный метод, все выводы основываются на опытных, фактических знаниях, а не на мечтательных теориях, когда-то и кем-то составленных наобум, и не на тёмных гаданиях, которыми в старые времена довольствовалось невежество и полузнание. Ныне уже не признаются старинные авторитеты, пред которыми благоговеет г. Берви, да и вообще авторитеты в деле научных исследований не имеют большого значения. Молодые люди ныне не только парацельсовские мечтания называют, не обинуясь, вздором, но даже находят заблуждения у Либиха, о котором г. Берви, кажется, и не слыхивал, читают Молешотта, Дюбуа-Реймона и Фохта, да и тем ещё не верят на слово, а стараются проверять и даже дополнять их собственными соображениями. Нынешние молодые люди, если уж занимаются естественными науками, то соединяют с этим и философию природы, в которой, опять, следуют не Платону, не Окену, даже не Шеллингу, а лучшим, наиболее смелым и практическим из учеников Гегеля.^[3] Как же на всё это не сердиться г. Берви, когда он в философии остановился на Фихте, которого, впрочем, не понимает, и которого учение (как сам г. Берви сознаётся на стр. 13) «представляется ему в --">