Виссарион Григорьевич Белинский - Утренняя заря, альманах на 1841 год, изданный В. Владиславлевым. Третий год

Виссарион Григорьевич Белинский Утренняя заря, альманах на 1841 год, изданный В. Владиславлевым. Третий год

УТРЕННЯЯ ЗАРЯ, альманах на 1841 год, изданный В. Владиславлевым. Третий год. Санкт-Петербург. В тип. III отделения собственной е. и. в. канцелярии. 1841. В 12-ю д. л. 394 стр.

Сверх всякого ожидания и вопреки безотрадным предчувствиям касательно будущности русской литературы, невольно овладевшим нами при взгляде на ее пустоту и бесцветность, «Библиографическая хроника» первой книжки «Отечественных записок» в новый 1841 год начинается тремя такими книгами, которые, при всей нашей недоверчивости к приметам, особенно благоприятным, пророчат счастливый урожай в наступающем году^{1}. Это обстоятельство тем приятнее, что в короткий промежуток каких-нибудь двух недель, разделяющих выпуск последней книжки «Отечественных записок» за прошлый год от выхода первой книжки за новый год, нельзя было надеяться и на дюжину даже плохих книг, – как вдруг набирается всех книг не один десяток, и большая часть из них – хорошие, а между хорошими три превосходные! Начинаем с «Утренней зари», желая от всей души, чтоб она была светлою «утреннею зарею» столько же и для литературы наступающего года, сколько она вправе носить это название для самой себя. Если полдень и вечер будут соответствовать такой прекрасной «утренней заре», то 1841 год будет одним из лучших годов русской литературы…

Вот уже четвертый альманах издает г. Владиславлев и делает этим четвертый подарок любителям легкого чтения и красивых изданий. На этот раз его альманах превзошел, как говорится, самого себя и изящностию своей наружности, роскошью приложений, и замечательностию содержания. По стихотворной части, его украсили произведения Пушкина, князя Вяземского, гр. Р-ной, Языкова, Кольцова, Подолинского и других. Драгоценным алмазом сияет между ими стихотворение Пушкина – одно из лучших между лучшими созданиями его лирической музы. Выписываем его вполне:

Для берегов отчизны дальней

Ты покидала край чужой;

В час незабвенный, час печальный

Я долго плакал пред тобой.

Мои хладеющие руки

Тебя старались удержать;

Томленья страшного разлуки

Мой стон молил не прерывать.

Но ты от горького лобзанья

Свои уста оторвала;

Из края мрачного изгнанья

Ты в край иной меня звала.

Ты говорила – в день свиданья,

Под небом вечно голубым,

В тени олив, любви лобзанья

Мы вновь, мой друг, соединим.

Но там, увы, где неба своды

Сияют в блеске голубом,

Где под скалами дремлют воды,

Заснула ты последним сном.

Твоя краса, твои страданья

Исчезли в урне гробовой —

А с ним и поцелуй свиданья…

Но жду его: он за тобой…

Из трех стихотворений князя Вяземского, невольно обращающих на себя внимание прекрасными стихами и отдельными мыслями, одно отличается глубокостию и полнотою грустного чувства, которое разделит с ним всякая человеческая душа, оригинальностию и поразительною верностию выраженной в нем поэтическими стихами мысли. Не можем не поделиться с читателями тем грустным и вместе высоким наслаждением, которым переполнилась душа наша от этой чудной поэтической мелодии благородно страждущего чувства:

Смерть жатву жизни косит, косит,

И каждый день, и каждый час

Добычи новой жадно просит

И грозно разрывает нас.

Как много уж имен прекрасных

Она отторгла у живых,

И сколько лир висит безгласных

На кипарисах молодых.

Как много сверстников не стало,

Как много младших уж сошло,

Которых утро рассветало,

Когда нас знойным полднем жгло.

А мы остались, уцелели

Из этой сечи роковой,

По смерти ближних оскудели

И уж не рвемся в жизнь, как в бой.

Печально век свой доживая,

Мы запоздавшей смены ждем,

С днем каждым сами умирая,

Пока не вовсе мы умрем.

Сыны другого поколенья,

Мы в новом – прошлогодний цвет:

Живых нам чужды впечатленья,

А нашим в них сочувствий нет.

Они, что любим, разлюбили,

Страстям их – нас не волновать.

Их не было там, где мы были,

Где будут – нам уж не бывать!

Наш мир – им храм опустошенный,

Им баснословье – наша быль

И то, что пепел нам священный —

Для них одна немая пыль.

Так мы развалинам подобны

И на распутии живых

Стоим, как памятник надгробный,

Среди обителей людских^{2}.

Прекрасна своим свежим, благоуханным чувством и своею --">