Галина Евдокимова - Змея подколодная

том, из чего же всё-таки слеплен человек? Из странной смеси глины, мутной воды и чего-то ещё, совершенно ненужного. Каждый в своих пропорциях.

Берега речушки словно тянуло друг к другу, и она уже походила, скорее, на ручей, убегающий вглубь леса.

Марк подошёл к опушке. Уже смеркалось, и лучше было бы повернуть обратно, но что-то смутно влекло его дальше, возможно, ощущение таинственности, старое, как мир.

Он побрёл по тропе, которая вскоре вывела его к лесному озерцу, поросшему вдоль берега папоротником-орляком. На плоских листьях, пронизанных волокнистыми пучками-сосудами, поблескивала вечерняя роса, и казалось, будто бродит в них дикая кровь древних растений, освоивших эту землю куда раньше человека.

Откуда-то пришло ощущение, что он знает это место. Вот сейчас увидит женщину, стоящую в зарослях... Но легкий порыв ветра всё развеял.

Марк остановился, осматривая берег. Метрах в пятнадцати заметил большой, отливающий голубизной валун. Покрытый проплешинами мха, он почти не выделялся из окружающего ландшафта, но, когда случайный луч заходящего солнца упал под острым углом на обращённую к нему грань, на влажной поверхности проступили тонкие линии.

Марк подошёл к камню, наклонился и смахнул мусор. Он обнаружил надпись, частично сбитую, что-то похожее на руны. Марк едва успел вспомнить, что слышал о древних камнях, имеющих магическую силу, как вдруг рядом послышался звук отлетевших в воду камешков. Марк обернулся.

Возле камня, поблёскивая радужными пятнами на коже, опершись на кольца, стоял змей.

Марк зажмурился. Когда снова открыл глаза, никого не было, только над озером курился бледный прозрачный туман. Спящий мокрый песок лежал тяжело и неподвижно, но вода слегка покачивалась, дробя отражение потемневшего неба. Среди ряби вспыхивала и исчезала тёмно-красная звезда.

Где-то в лесу ухнула сова. В голову пришла нелепая мысль: стать птицей какой-нибудь, да улететь отсюда поскорее.

Рядом раздался тихий всплеск. По воде скользнула тень, постепенно приобретшая очертания человеческой фигуры.

Из воды кто-то следил за ним.

– Кто тут? – окликнул Марк.

Тишина.

Марк решил, что ошибся, но тень зашевелилась, снова послышался плеск, и на фоне тёмной воды появилось женское лицо – продолговатое, бледное.

Она легко и свободно подплыла к берегу, поднялась из воды и выпрямилась во весь рост. Совершенно голая, похоже, она не испытывала чувства стыда. Взгляд был чист и спокоен. Ступая осторожно и неловко, будто мелкие камешки кололи ей ступни, пошла к нему, на ходу смахивая ладонью с плеч блестящие капли.

Если бы Марк захотел представить себе русалку, то он представил бы её именно такой: прозрачно-белой, слегка голубоватой, с узкими бедрами и маленькой грудью. Её изящная головка, такая крохотная по сравнению с длинным туловищем, была грустно опущена. Мокрые чёрные волосы блестели.

Девушка молчала, и от её молчания Марку стало жутко.

Она подняла на него спокойный взгляд. Мягкое восковое лицо с безмятежным выражением мгновенно преобразилось, стало напряжённым и озабоченным.

– Я знаю тебя, – произнесла «русалка».

Когда она говорила, два передних зуба торчали над нижней губой.

Что она могла знать о нем?

– Ты зачем здесь одна так поздно? – удивился Марк.

– Я люблю бывать возле синего камня.

Она кивнула в сторону валуна, и спросила, нетерпеливо поведя плечами:

– А что здесь делаешь ты?

Марк смутился, и ответил неопределённо:

– Я хочу узнать что-нибудь о том, чего не видел прежде. Например, о том, что делают такие девушки как ты ночью в лесу?

Взгляд её стал отсутствующим, словно она забыла о нём, и сказала почти равнодушно:

– А я никогда прежде не говорила с кем-то, кому это кажется необычным.

Марк впервые за долгое время испытал интерес. Казалось, эта девушка прячет что-то внутри себя.

– Как тебя зовут? – спросил он, ёжась то ли холода, то ли от её взгляда.

– Нагайя, – ответила она, пристально глядя ему в лицо.

– Нагайя, – повторил Марк, словно пробуя слово на вкус. – Странное имя.

Но,

--">