Данте Алигьери - Новая жизнь

блаженства: утешение в скорби, наследование поэзии, насыщение слезами и счастьем и многое еще несказанное и непостижимое.

Амур, или по-латыни Амор, – юноша; и не следует понимать его как простое иносказание. Нет, это любовь с характером, любовь требовательная, взыскательная. Это друг Данте, его «второе я», духовное зеркало, человек, с которым можно поделиться страданием и получить от него самый серьезный урок. Данте следовал тому учению о дружбе, которое обосновал Аристотель в «Никомаховой этике»: друг – это не приятель, а мера совершенства, тот, в ком нуждается даже совершенный человек, справившийся со своими страстями и недостатками и ни в чем более не нуждающийся. Друг как готовый жертвовать собой – цель твоей жизни, ибо ценность благородной жизни – в готовности пожертвовать собой за друга.

Есть в «Новой жизни» и другие персонажи. Дама-щит – мнимая возлюбленная, маскирующая подлинную любовь, чтобы последняя не была оскорблена слишком неумелыми лирическими словами: пока поэт не достиг совершенства в стихе и совершенства в жизни, он не может напрямую воспевать свою даму, чтобы не огорчить ее грубостью речей и нравов. Таков был один из законов средневековой куртуазной любви, которому следует Данте. По сути, это дальнее предвестие эстетики «невыразимого», на которой основано представление о лирике Нового времени: поэт рассказывает в непостижимых восхитительных образах о том, чего не выразишь простыми словами.

Но Данте всегда вносит правку во всякий закон куртуазной любви: так поправляет трубадуров и здесь – даму надо не просто воспевать, но восхвалять. Различие кажется небольшим, но оно более чем важно: воспеваем мы, пользуясь готовыми мелодиями, налегке, а когда восхваляем, мы словно сдаем экзамен. Научиться сдавать экзамены на жизненном пути – главная задача «Новой жизни» как книги. Поэтому отвергнута и другая дама, Дама-Жалость: хвала не может быть жалостивой.

Еще важны герои-духи, например духи зрения. Нам при этих словах представляются какие-то маленькие эфирные существа, вроде фей, как их рисуют в детских книжках. Но на самом деле это научный термин – Данте описывает свои физиологические состояния с добросовестностью естествоиспытателя. Сейчас бы он сказал о сокращении мышц, импульсах на уровне нейронов или осмотических процессах в организме но чем слово «духи», универсальное и проникновенное, хуже этих частных терминов?

Наконец, как живые существа выступают сами стихи Данте Алигьери, которыми он наполняет повествование «Новой жизни». Он обращается к канцоне, иначе говоря, серьезной песне, как к приятельнице, повелевая ей идти и проповедовать. Трудно представить у современного нам поэта такое обращение к собственным стихам, разве что он будет утверждать веру в самостоятельное бытие или бессмертие стихов, но не их способность слушаться, повиноваться и любезно выполнять курьерскую просьбу. Античный поэт тоже мог обратиться к своей книге, убеждая ее идти к читателям, любить умных собеседников и вызывать сочувствие, как взывал Овидий в начале «Скорбных элегий». Но Данте обращается к одному отдельному стихотворению, и если в чем-то и был «индивидуализм» Данте, то лишь в этом: кроме дружбы, Данте признавал такое приятельство, простое человеческое благожелательство, не создающее великих произведений, в отличие от дружбы, но помогающее распространению великих произведений.

Для нас этот низший уровень, приятельства, а не дружбы, служебных произведений, а не самостоятельных, мог бы быть соотнесен с массовой культурой. Другое дело, что, как вообще Данте не живет в «Новой жизни» никогда в мире окончательных решений, так он не принял бы самодовольства современной массовой культуры, хотя и в чем-то оценил бы ее искренность.

Что такое куртуазная традиция, которой следует Данте Алигьери в «Новой жизни»? Если говорить совсем кратко, это придворная традиция, понимающая любовь как служение, рыцарское или монашеское. Канон куртуазной любви был строго разработан, наподобие монашеских уставов: «тонкая любовь» требует легкого сердца, иначе говоря, умения не обижаться на капризы дамы, требует также «сладостной думы», работы воображения, помогающего вспоминать даму и представлять ее как вершину желаний. Куртуазная любовь – это всегда любовь мудрая и ответственная; сколь бы ни было пламенным увлечение, сама эта пламенность должна быть

--">