Франческо Петрарка - Письмо к потомкам

что стало его духовным домом. Петрарка также был вторым, после его старшего современника Жана Буридана, профессора Сорбонны, кто поднялся на вершину Мон-Ванту, чтобы увидеть синеву скал и почувствовать полноту воздуха нашего существования. Но если изобретатель парадокса о свободе воли, об осле меж двух копен, поднимался на гору, лишь дабы убедиться, что законы механики работают наверху так же, как внизу, то поэт Лауры поднимался, чтобы взглядом охватить то, что прежде возможно было охватить лишь словом.

Однокурсник Петрарки, советник папы Джакомо Колонна, жаловал ему доход с нескольких храмов, что позволило поэту купить домик и прожить в нем 16 лет, слушая лишь птиц и выходя поутру в золото рассвета. Верен себе и теплу дружественной мысли, даже в одиночестве переживаемой, он был и в последнем приюте жизни, в домике в Аркве, где он, любуясь звучной синевой холмов, радушный уже не к людям, а к целым эпохам, ласкал кошку, которую он потом в вечную благодарность торжественно забальзамировал. В XVI веке усыпальница кошки была отреставрирована и на ней появилась эпитафия, сочиненная местным каноником и, как и положено последователю Цицерона, превозносившая верную дружбу над любовными увлечениями:

Славный тосканский поэт пламенел двоякой любовью:

Я была лучшим огнём, Лаура – только вторым.

Что ты смеешься? Ее полюбил лишь за облик изящный,

А во мне он себе лучшего друга нашел.

Многими книгами ум он питал как великой святыней,

Я их смогла уберечь от ненасытных мышей.

Чтобы любезную рукопись в тайне ученого храма

Не повредили они, я сторожила порог.

Даже по смерти моей продолжаю беречь достоянье:

Хоть бездыханно лежу, верность я дому храню.

Но, уходя от людской молвы, Петрарка гремел целым оркестром славы: его письма, речи, стихи сделали поэта знаменитостью. Три города, Париж, Неаполь и Рим, спорили за право увенчать его лавром, как первейшего поэта эпохи – и нужно заметить, что тогда слово «эпоха» звучало не как сейчас, школьным обозначением безличного срока, но в полноте сил, как знаменование особого положения звезд, особого счастья, подкараулившего человечество. Славный в мире, где милости королей хотя бы иногда преклоняются перед нуждами добродетели, Петрарка избрал город Вергилия и Цицерона – на Пасху 1341 года он был увенчан лавровым венком и произнес торжественную речь с оправданием поэзии. «Да, поэзия, – говорил он, – это вымысел, но эта единственная возможность представить непредставимое, спасти явления и тем самым обрести в строе стихов строй мыслей и чувств».

Но Петрарка не довольствовался прославлением вершин собственного искусства, но решил прогреметь и как римский политик. Недолго он прослужил при пармском дворе, пытаясь перевоспитать местного тирана Аццо ди Корреджо, но, узрев всю тщетность попыток, вернулся, не замедлив, в Воклюз. В 1347 г. ему, наконец, представился повод заявить о себе как о политике великого пошиба. Кола ди Риенци в Риме провозгласил себя трибуном и объявил, что возрождена Римская Республика, и не будет больше Франции и Италии, но только Рим как светоч славы и справедливости. Петрарка охотно поддержал авантюриста, думая, что наконец слово поэта поможет делу прозаика, окрылив прозаические замыслы поэтической мечтой. Но, не став гражданином древней-новой Республики, Петрарка утратил доверие папской курии, и в папский дворец в Авиньоне более не входил и не был вхож. В 1352 г., когда на папский престол вступил Иннокентий VI, Петрарка был вынужден покинуть и любимый Воклюз: римский папа помнил разные средневековые сказания о Вергилии как маге, создавшем золотого петушка и прочие грозные волшебные предметы, и подражатель Вергилия пугал папу как преследующая тень.

Во Флоренции, стремительно превращавшейся в мегаполис, насколько мы вообще можем говорить о мегаполисах в тогдашней малонаселенной Европе, Петрарке предложили преподавать философию; но он думал о том полете мысли, который не требует школьных формулировок, но сразу доносится до всех, как доносится вихрь или раскат грома под сверкание молний. Петрарка и носился как ветер по Европе, выполняя дипломатические задания и полагая в дипломатии настоящую философию жизни: дипломат не просто обязан убедить другого, склонить на свою сторону, он должен справиться с другим, даже если он непреклонен и имеет все права быть непреклонным. Петрарка ездил к императору Священной Римской империи Карлу, у --">