Коллектив авторов - Памятники поздней античной поэзии и прозы II-V века

сетует уже Плиний Младший в своих письмах IX, 15 и III, 19, 5-7).

Контрасты между богатыми и бедными становились все более резкими и отодвигали на задний план различия в происхождении: положение нобилитета сильно ухудшилось уже в течение I в. н. э.; ряды его поредели при Калигуле, Нероне и Домициане, он был разорен и почти лишен политического влияния; фактическая власть часто переходила в руки незнатных временщиков; многие императоры сами не могли похвалиться родовитостью.

Все эти факторы имели одинаковое значение для всех частей империи, но влияние их осуществлялось все же в разных формах и разными темпами в зависимости от местных условий, от основных занятий населения той или иной области и его культурного уровня. Поэтому даже в таком общем историческом процессе, который в конечном счете привел к повсеместному исчезновению рабства и к переходу на феодальную систему землевладения, можно заметить наличие индивидуальных особенностей места и времени.

Мощную объединяющую и централизующую роль играли условия политические — система управления империей и служба в армии. Некоторые историки XIX века осыпали похвалами императорскую администрацию: по сравнению с ежегодно сменявшимися магистратами эпохи республики императорские чиновники действительно находились под более строгим контролем центральной власти, не имели возможности безгранично наживаться за счет населения и вступать в сделки с откупщиками — финансовые вопросы стали подотчетны государству. Огромное значение для объединения империи и уничтожения бесправия провинциалов имел декрет императора Каракаллы: почти всем жителям необъятной империи в 212 г. были даны права римского гражданства, которые некогда были уделом немногих и о которых мечтали сотни тысяч провинциалов. И тем не менее для произвола чиновников оставалось достаточно широкое поле деятельности — недаром во многих речах и письмах этой эпохи звучат жалобы на притеснения и самоуправство и не случайно вспыхивали народные восстания в различных областях империи, особенно на ее далеких окраинах (см., например, письма и речи Либания).

Смешению и сближению различных народностей способствовала и служба в армии; защита границ требовала наличия войск огромной численности, а военная служба занимала добрую половину — если не больше — жизни солдата; судьба ветеранов, в течение многих лет оторванных от родины и отвыкших от мирного труда, была грозным вопросом еще в последнем веке республики; при императорах же армия стала самостоятельной политической величиной, весьма охотно проявлявшей свою волю и свою силу: тесно связанная со своим полководцем, она умела выразить и любовь к нему, возводя его на престол, и ненависть (а иногда и случайное недовольство) — лишая его власти, а часто и жизни. Многим императорам III и IV веков пришлось это изведать: так, Диоклетиан и Юлиан, любимцы солдат, были по их воле провозглашены императорами, а Александр Север, Макрин и многие другие погибли от рук солдат.

Нередко императоры придерживались принципа формирования территориальных армий и не отправляли солдат в местности, слишком далекие от их родины; но это было не всегда возможно, а иногда и не вполне безопасно, так как местное население могло легче войти в соприкосновение с армией и побудить ее к мятежу или воспользоваться ее поддержкой при местном восстании. Иногда мятеж в армии вспыхивал именно потому, что приходило распоряжение о переброске войск; тем не менее, когда такие перемещения все же производились, они опять-таки способствовали тесному общению представителей различных краев и племен, да и сама армия была как бы огромным котлом, в котором соединялись и ассимилировались самые разнородные элементы.

Вполне естественно, что все эти изменения повлекли за собой и серьезные перемены в идеологии общества.

Первым, наиболее бросающимся в глаза последствием такого смешения народностей был широкий религиозный синкретизм: в самом Риме чтили уже не только греческих богов, искони родственных богам римским, но и египетских, сирийских, малоазийских: синкретизм этот был подготовлен еще в странах эллинистической культуры; более того, уже Александр Македонский признал Аммона-Ра как бы Зевсом в ином образе и объявил себя его сыном; о малоазийском культе "великой матери" Кибелы говорят и Цицерон, и его современник Катулл, а во время правления Августа Тибулл жалуется, что его возлюбленная с излишним --">