Павел Орозий - История против язычников

только важнейшее значение для политической жизни Римской империи, но и поколебавшим веру римлян в незыблемость их мира. Речь идет о «катастрофе» 410 г., в августе которого полчища вестготов под предводительством их короля Алариха Балты вступили в Рим. Падение Вечного Города сразу же вызвало резкую языческую реакцию. Язычники, чьи позиции были традиционно сильны в Риме, обвинили в случившемся христиан, которые предали забвению религию предков, за что разгневанные боги отвернулись от Рима. Эти обвинения христиан со стороны язычников не остались лишь устными упреками, вскоре после готского нашествия появились антихристианские сочинения, в том числе сочинения исторические. Вполне допустимо, как считает Франсуа Пашу, что «История против язычников» Орозия была ответом на «Историю против христиан» неизвестного языческого автора, которая появилась вскоре после 410 г.^[27]

Вскоре после событий 410 г. гиппонский епископ Августин взялся за написание своего знаменитого трактата «О граде Божьем», первые десять книг которого были посвящены именно полемическим целям. Уже в 413 г. увидели свет первые три книги этого труда, а к Пасхе 415г., когда Орозий находился в Африке, появились еще две.^[28] В начале IV книги своего «Града Божьего» Августин, продолжая полемику с язычниками, которые, критикуя христианскую веру, заявляли, будто бы никогда прежде, в языческие времена, не было «подобных бедствий», ставит перед собой задачу с помощью исторической аргументации доказать обратное (IV. 1).

В теоретическом трактате Августина историческая аргументация часто тонула среди философских размышлений автора, к тому же исторические примеры, подобранные Августином, не укладывались в стройное, последовательное, исключавшее временные лакуны повествование, действительно способное продемонстрировать, что языческое прошлое не только не уступает количеством и силой бедствий христианскому настоящему, но превосходит его. Потому вполне логичным было бы появление наряду с трактатом Августина труда, в котором бы описывалось как прошлое, так и настоящее всего человеческого рода. Таким трудом и стала «История против язычников» Павла Орозия. Августин сам предложил прибывшему к нему испанскому пресвитеру взяться за этот труд, о чем свидетельствует пролог к «Истории» (I. pr. 1-2).

Уже в Африке Орозий приступил к написанию «Истории против язычников». В науке утвердилось мнение, что эта работа состояла, по меньшей мере, из двух этапов.^[29] Первая редакция труда Орозия появилась уже в период его пребывания в Африке до посещения Палестины. Получив заказ Августина, молодой испанский пресвитер начал сбор необходимого материала, прежде всего — примеров бедственного состояния человеческого рода, используя два сочинения: монументальный труд Тита Ливия «От основания Города...» и «Записки о Галльской войне» Юлия Цезаря. Краткое изложение событий римского прошлого, изложенного в этих сочинениях, позволило Орозию представить на суд читателя вполне определенную картину беспросветного пребывания римского народа и народов, оказавшихся под властью столицы мира, до начала правления Цезаря Августа. Окончательная редакция, в которой предстает теперь «История против язычников», появилась, вероятнее всего, между весной 416 г., когда Орозий вернулся в Африку из Палестины, и концом осени 417 г., когда он отправился в Менорку. Во время работы над окончательной версией «Истории против язычников» Орозий дополнил ее текст описанием событий, произошедших за пределами Римского мира, для чего ему пришлось привлечь дополнительные источники.

Для написания своего труда, охватывающего всю прошедшую от грехопадения историю человечества, Орозий напрямую использовал сравнительно небольшое количество источников.^[30] В основном, это труды языческого происхождения, многие из которых, к счастью, дошли до нас, и мы имеем реальную возможность сравнивать их тексты с результатом творческой компиляции, предпринятой Орозием.

Обращаясь к истории доимператорского Рима и к прошлому народов, им покоренных, Орозий следовал, как уже отмечалось, версиям, изложенным Титом Ливием и Цезарем. Что касается Ливия, то, скорее всего, Орозий работал непосредственно с текстом его труда, самостоятельно делая краткие выжимки из книг «От основания Города».^[31] Появившаяся в свое время гипотеза об использовании нашим историком недошедшей до нас, так называемой «Эпитомы --">