Елена Геннадьевна Бабинцева - Вековуха. Беляна из рода Рарога

Вот так, молча, меня собирали из родительского дома ранним утром, пока отец Сварог даже землю не осветил. Мать наскоро обняла меня, отец прижимал меня к себе дольше. Я вдыхала запах его рубахи, стараясь запомнить как можно чётче это ощущение тепла и защиты.

В руках у меня была небольшая котомка с моими вещами, на ногах не очень старые лапти, рубашка серая с девичьим рисунком по подолу. Ведьма кивнула, осматривая меня. Отец и мать хотели было выйти, проводить, но ведьма им запретила. Я теперь из рода ушла. Меня провожать нельзя. Как будто никогда меня и не было. Сонная деревня только-только просыпалась, но мы успели зайти в лес, и никто не увидел, куда делась вековуха, которая вечно всем глаза мозолила…

Солнце поднялось выше, а мы всё ещё шли по лесу. Я смотрела в спину этой странной женщине и пыталась понять, что меня дальше ждёт. Она не походила на страшную старуху, про которую мы любили судачить по вечерам на посиделках. Простая женщина с острыми чертами лица да колкими глазами. Но она была статная, будто госпожа какая… Красивая, наверное, по молодости была. Как же она вековухой стала?! Лицо, пусть уже и морщинистое, да без единого шрамика или пятнышка. А вот же…

— Дыру скоро в спине проглядишь… — донёсся до меня голос ведьмы. — Знаю, что интересно всё, многое узнать хочешь, да только до избы моей дойдём. Не след в чаще такие разговоры вести.

— А далече ещё? Утомилась немного…

— Недалече. К закату дойдём.

— К закату?!

Я где была там и встала. Не думала, что она так далеко живёт!

Ведьма тоже остановилась и повернулась ко мне.

— К закату. А что? Ноженьки нежные устали уже? Так, может, обратно вернёшься?

— Нет мне пути обратного — из рода ушла. Без имени и родичей теперь.

Ведьма хмыкнула.

— Тогда пошли. Успеешь ещё отдохнуть.

И мы снова шли. Ноги я стёрла быстро. Так далеко я прежде не ходила, тем более, без отдыха. Не было даже тропки простой! Всё чаща лесная с густой острой травой.

Из лесу мы вышли, когда солнце стало садиться. Каменный утёс посреди леса высился, как строгий страж. Поляна была чистой и красивой. И посреди этой поляны, у самого подножия утёса стояла ведьмина изба. Добротная, большая, на славу справленная! А мы с подружками всё смеялись, что изба у неё на куриных ногах стоит ветхая да страшная…

Не было забора никакого, что поразило меня. Но кругом лежали странные камни с начертанными символами. Будто оберег…

Изба сама отворила нам дверь! Но сил удивляться уже не было. Ведьма пропустила меня вперёд и зашла следом. Дверь тут же захлопнулась.

Я без сил повалилась на лавку, которая стояла рядом. Ведьма же будто просто прогуляться вышла! Она сняла пояс с травами, поставила посох у двери, прошла к столу и стала накрывать. Я следила за ней из-под опущенных ресниц и мерещилась мне матушка, которая хлопочет у печи, чтобы всех накормить. На удивление тоска меня не одолела. Видимо, много слёз я проплакала да выстрадала всю боль. Не было больше ничего внутри.

Тем временем на столе появился котелок с кашей, краюха плотного ароматного хлеба, сыр, маринованные грибочки в деревянной плошке, капуста с брусникой. В животе у меня громко заурчало. Ведьма усмехнулась и поманила за стол.

Я кое-как встала с лавки. Болела каждая косточка в теле. Хотелось спать.

— Садись. Поешь, сил наберись.

— Спасибо, хозяюшка… — проговорила я устало. — И ты тоже отведай.

Ведьма удовлетворённо кивнула и тоже села рядом.

Пока я уплетала за обе щёки, она скромно съела ломоть хлеба с сыром. Всё на меня смотрела, будто изучала, глядела, пыталась понять, что я за человек такой. Я стеснительно закрыла волосами свой шрам. И сразу же получила по руке.

— Нечего лицо прятать из-за такой ерунды.

— Да какая же ерунда? — тихо проговорила я. — Жениха не нашла, детей не родила, род не продолжила… Вон, Вековухой стали звать, будто я уже жизнь пожила…

— Люди горазды болтать, — отмахнулась она. — Подумаешь, шрам на лице…

Ведьма как-то погрустнела, но больше говорить не стала.

— А как же вы здесь оказались, госпожа?

Ведьма хмыкнула.

— Какая я тебе госпожа? Ведьма лесная. Я́свой меня звать.

— А я — Беляна. Ну, звали меня так.

— И сейчас так зовут, если хочешь. Никто твоего имени у тебя отбирать не собирается. И другого имени я тебе не дам, если не захочешь.