Дина Серпентинская - Хитничья жила

Дина Серпентинская Хитничья жила

Часть I. Карьер

Глава 1. Скиталица

Состав грязно-зеленого цвета остановился с тяжелым скрипом, и из вагонов высыпал народ. Вухла находилась в трех часах езды к югу от Екатеринбурга, северный рубеж Челябинской области; захолустный промышленный городишко, каких на Урале сотни; станция некрупная, и на стоянку отводилось десять минут.

Среди первых на перрон спрыгнула шатенка в серой рабочей форме и грубых ботинках на два размера больше ее реального с непробиваемым, казалось бы, носком. Кто-то из вахтовиков спустил ее дорожную сумку, энергично подхватив которую, она поспешила на привокзальную площадь. Пустынный перрон оживился в два счета. Поезд «Новый Уренгой – Челябинск», скрипя, потянулся дальше, на юг.

Валя Гордеева шла твердым, неженским шагом, на всякий случай оглядываясь по сторонам: вдруг тетя решила встретить ее здесь, на перроне? Дошла до площади и только там перевела дыхание. Тети нигде не было. Отдельные темные пряди выбивались из непокорного хвоста, карие глаза сосредоточенно смотрели перед собой. Один за другим к ней подходили таксисты, но все они встречали отказ.

Из-за угла вывернул старый грязный пазик, и на площадь вывалил народ. Дверцы разъехались, выпуская темный поток. В конце, после всех, показалась и тетя, грузная женщина в черных брюках и сером плаще. Она держалась одной рукой за поручень, второй поправляла съехавший платок, прикрывая тем самым выбившиеся пряди коротких, черных, с нередкой проседью волос. Она смотрела под ноги, как бы не оступиться, поэтому племянницу не видела.

– Теть Лиль! – окликнули ее.

Тетя присмотрелась и сразу же заулыбалась.

– Валюша! – бросилась обнимать племянницу. – Как же ты повзрослела! Давно приехал поезд? Долго ждала?

– Нет, поезд прибыл минут пятнадцать назад. Только поднялась с перрона, и ты подъехала.

– Хорошо. Ты говорила: поезд будет в полдвенадцатого. Я отпросилась с утра, напекла пироги… Валюша, какая же взрослая ты стала! Геолог, какая умница, – с гордостью произнесла тетя: в промышленном регионе эту профессию ценили и уважали.

– Спасибо, теть Лиль, – смущенно заулыбалась Валя и махнула в сторону таксистов: – Поехали скорее, а то пироги твои вкусные стынут!

– Да зачем, так бы доехали, на автобусе… Берет, наверное, дорого…

– Я узнавала: девяносто рублей. Это по-божески. Вот в Новом Уренгое за такси заплатишь – без штанов останешься. Прикинь, таксист просил две тысячи за десять километров! Но это разводилово на дурака. А здесь недорого, поехали скорей!

– А, да? Ну давай…

Таксист, пожилой кавказец, бросил дотлевшую сигарету и, хлопнув дверцей, завелся. Проезжая по ушатанной дороге мимо бревенчатых изб и выцветших, завалившихся заборов, Валя отметила, что за три года Вухла не шибко-то преобразилась. Только гора из шлака разрослась в размерах, и теперь ее издалека было видать, а никелеплавильный комбинат порция за порцией выбрасывал в воздух сернистый газ – дымил и днем и ночью.

А вот погода радовала: если в Уренгое с неделю как выпал снег, то здесь стояли удивительно теплые для середины сентября деньки. Солнце светило так, как не светило и в июле, в пик жары. Бабье лето во всей своей красе. Ветер вовлек листву в золотистый вихрь; ржаво-желтый лист прилип к стеклу и прокатился до дома тети.

Улица Чекасина, на которой та жила, относилась к Никелю, призаводскому району. До нулевых на этом месте был пустырь, а после выросли пятиэтажки. Квартиры выдали жильцам бараков и тем, кто встал на очередь в годы перестройки.

В прошлом тетина семья ютилась в доме с дровяным отоплением и без каких-либо удобств. В туалет приходилось бегать на улицу, а за водой – на колонку, и это в черте города, в районе шлаковой горы. Дом стоял на первой линии к заводу, окна выходили на отвалы, а на участке хилая рассада сидела в рыжей, выжженной земле. Тетя с домочадцами надеялись на расселение.

И сколько было радости, когда в 2001 году Фазульяновы наконец-то получили двушку в новом доме, – сбылась мечта пожить по-человечески! – а по-другому это не назвать. Тетя работала диспетчером в плавильном цехе, а муж Рустам – распиловщиком на мраморном карьере, у пары подрастала дочь Альбинка, и сами они век копили бы на новое жилье.

Сейчас, когда прошло пятнадцать лет, дочь выросла, уехала учиться в Екатеринбург, а брак дал трещину и муж ушел к другой, тетя осталась в квартире одна. Жилье свое любила и --">