Геннадий Семенович Фиш - Мы вернемся, Суоми! На земле Калевалы

Геннадий Фиш МЫ ВЕРНЕМСЯ, СУОМИ! НА ЗЕМЛЕ КАЛЕВАЛЫ

Б. Брайнина ЭТО ГОЛОС САМОЙ ГУМАННОСТИ…

Геннадий Фиш принадлежит к старшему поколению советских писателей. Он начал печататься с 1922 года. Сначала стихи, потом рассказы о гражданской войне, потом очерки об Урале («Уральский блокнот») и о Путиловском заводе («Ребята с тракторного»). Но нашел он себя, свою тему, по словам Чернышевского «наклонность» таланта, только в повести «Падение Кимас-озера», которая была напечатана в «Звезде» в 1932 году. Помню то ощущение свежести, ясности, пленительной революционной романтики, которое охватило меня, когда давным-давно, еще будучи совсем молодым литератором, впервые прочла эту книгу о гражданской войне в Карелии, о лыжном походе юношей-курсантов через немыслимые кручи и перевалы, чтобы победить или умереть.

Вслед за «Кимас-озером» появился роман «Мы вернемся, Суоми!» (1934). Эта книга выдержала 12 изданий (тираж более 2 миллионов) и переведена на финский, чешский, словацкий, болгарский, китайский языки. Успех книги вполне заслужен. Если Горький, приветствуя «Кимас-озеро», писал, что это «духоподъемная» книга, то «Мы вернемся, Суоми!» еще в большей степени поднимает дух, учит интернациональной солидарности, красоте революционного подвига, воспитывает волю и веру в торжество революционного дела.

В основу романа легло историческое событие — поход лесорубов Похьяла, восставших, чтобы отвести удар от Страны Советов, чтобы спасти Советскую Карелию от нашествия белофиннов. Сколько напряженного труда было положено писателем для того, чтобы собрать необходимые материалы. «…Ленинград, старый пятиэтажный дом на улице Ракова (бывшая Итальянская), — рассказывает Геннадий Фиш, — с запутанными лестничными переходами, Коммунистический университет народов Запада.

Сколько тетрадей заполнил я здесь, в тесных комнатках общежития, записывая рассказы преподавателей и студентов этого комвуза о гражданской войне в Суоми, участниками которой они были…»

Потом с огромным напряжением сил он добрался до почти недоступной в те времена Ухты, чтобы побеседовать с местными коммунарами и лесорубами, многие из которых были участниками снежного похода двадцать второго года. Писатель сидел у очага в просторной, пахнущей смолой бревенчатой избе, но ему казалось, что он в штабе партизан, в лесной баньке перед восстанием. «Мог ли я, вернувшись домой, в Ленинград, не написать о том, что так переполняло меня! — восклицает Геннадий Фиш. — И сам воинский подвиг… и необычная романтическая обстановка, в которой он свершался, и место действия, природа лесной, озерной Карелии — все это волновало меня, было дорого моей душе».

Роман получился эмоциональным, романтически приподнятым, похожим на лирико-героическую поэму.

Мы видим как живых этих неповторимо прекрасных героев легендарно отважного похода: сотни километров на нестерпимом морозе, в полярных тундрах, почти без отдыха!

Инари, Олави, Лундстрем — все они действительно живые люди со всеми индивидуальными и национальными особенностями характера. И в то же время они легендарны, как герои далеких рун «Калевалы». Вот молодой лесоруб Инари на работе. С какой-то непостижимой грацией и силой, пренебрегая смертельной опасностью, он бежит по плывущим скользким бревнам, чтобы найти то, которое застопорило движение леса по реке. Он находит и, как волшебник, взмахнув шестом, рушит залом. «Такому человеку можно верить, — говорят лесорубы. — Верить можно тем, кто хорошо работает». И они верят, они идут за ним.

Финальные строки романа таковы: «…я думал о том, что, если кто-нибудь сложил бы песни о снежном походе восставших лесорубов, о судьбах моих товарищей — партизан батальона Похьяла, — эти песни стали бы рунами новой „Калевалы“.

Для того, кто сможет сложить эти новые руны, я оставляю свои записи, как лесорубы севера Суоми поднялись, чтобы отвести удар от страны, где родилось будущее человечества».

Геннадий Фиш рассказывает о приземистой покореженной сосне, широко раскинувшей --">