Никэд Мат - Том 2. Зубы желтого. 1919 год

охотники целого прибрежного края. Как один – все стрелки.

Теперь – только бы скорее предупредить область, наладить связь, поднять всю ее на восстание.

И быстро, один за другим приказы в руки начальникам партизанских команд, а те – на улицу в мороз и ветер.

– Стройся, ребята, попарно! и – одна команда лыжников на север, к Императорской гавани; другая – к югу, на бухту Ольгу…

Уже совсем день, но туман и буря на море еще сильней. Самым центром тайфун проходит по Тетюхэ.

А маяк погас, и сирена не гудит.

Партизанский штаб может работать спокойно.

И лыжники в свисте ветра спускаются с гор в Ольгинскую долину.

3. Знамя на скалах

Руки перебирают веревку быстро, быстро, и визжит блок на старой сигнальной мачте на маячной скале. Дерг, и…

– Где ты достал красной материи? – пишет Шамов и спрашивает.

– Эге-ж! У попадьи забрав…

– И дала, ничего?

– Ну, как не дашь – «леворюция»… боится… зато дочка ейная – гарная дивчина, сама взялась шить, а наши дивчата помогали… здорово?

Демирский весело смотрит на шахтеров, – те смеются…

А сердце у всех стуком стучит: подняли восстание и теперь подымают…

– Вот, смотрите! – в окно Демирский… все на улицу… а там – команда Серова:

– Первый повстанческий отряд, смирно!

…и красный сверток полыхнул, и знамя развернулось над обрывом…

«Буух-уух…» в скалах бухты эхом: это – салют из пушки с маяка.

Партизанский отряд развернулся шеренгой на откосе в бухту.

У отряда, – Серов, крепкий, сутулый, длиннорукий, настоящий шахтер. Как клещами держит он свой меткий карабин:

– Смирно!

На крыльце штаба Шамов звонким голосом в холоде дня:

– Товарищи! Знамя восстания снова на скалах поднято…

4. Первый партизанский отряд

– Ну, жинка, собирай торбу… – и Демирский настежь двери с холодом в избу…

Сверкнули глазенки у Гани, потупилась…

– Ну, черная – не бередь… Пропантуешь^[2] весну без меня, а там мабыть и я ворочусь…

Искрами глаз в него: а вдруг?

– Не хорони загодя, не бойсь… все равно як на звиря иду – жди…

Сел на лавку и быстро новые онучи крепко навертывает, в улы^[3] морской травы положил. Одел. Привернул оборами. Встал, приподнялся на носках, прошелся по хате – хорошо… Нигде не жмет…

– Гарно, нога как дома!.. – опять сел, а от морской травы дух по комнате сладкий…

Быстро Ганя управилась, – не впервой собирать на охоту.

Вышла к нему, посмотрела так…

Екнуло в сердце у парня, встал – обнял, запрокинул голову, да в сочные красные губы впился как клещ.

– Эх, Ганёк… – оторвался… – а потом опять…

А когда нацеловались, – подтянул покрепче ремень, вскинул карабин за плечи, за сумку, и за дверь шагнул.

А там, на улице, на морозе:

– Здесь Серов будет, все по первому зову охотники к нему… поняла?

– Как не понять…

– Смотрите, не сдавайте Тетюхэ… – а потом ласково: зря не балуй, Ганя! – улыбнулся…

– Ты не балуй… – улыбнулась и она.

Все шахты, вся Тетюхэ провожает первый партизанский отряд, идущий подымать восстание в области.

Все сделано быстро, по-охотничьи: разведка на лыжах уже впереди, лошади навьючены.

Команда:

– Становись! – а потом сразу звонко Шамов:

– Трогай! – и легко, с бодрым хрустом снега под ногами отряд двинулся.

– Счастливо, сынку! Хорошей дороги вам, ребятки, – воевать покрепче, Колчаков бить получше… – и старик шахтер, высокий, прямой, стоит на скате без шапки, борода по ветру…

А солнце сзади из-за скал красными полосами в белую долину, туда, куда быстро спускается отряд, через Сахата-Айлинский хребет, в долины – Сучанскую, Майхинскую, Доубихинскую, Имано-Вакскую, – а там, до самого Хабаровска, за тысячу верст от Великого океана и от бухты Тетюхэ.

Ведет этот отряд Шамов, легкий на ходу и крепкий волей.

Оглянулся, – а на скате в снегу все стоит черным огромным столбом, на восходе, без шапки старик-шахтер, охотник.

Провожает!..

5. К Штерну!

Он белку без промаху бьет в глаз дробинкой, – так и сейчас прицелился и чёк!

– Есть, один! – и Серков, старый охотник с выколотым левым глазом и помятой когда-то в схватке с тигром рукой, спокойно прицеливается еще водного…

Цепь в восемнадцать стрелков лежит на скале и стреляет вниз в бухту по судну, да так, что не дает управлять им. На мостике никого – все перебиты…

Стреляли из пушки, да что толку, по тайге – что в белый свет…

А тут еще – шторм… Судно качает…

– Уходит! Ну-ка, ребята, --">