Сергей Владимирович Еримия - Камни памяти. Быть знаменитым…

Ним оказался комбайн. Блестящий свежей краской и выбрасывающий клубы густого дыма, он медленно подкатил к автостраде и остановился, пропуская мчавшиеся по ней автомобили.

В тот же миг рев перестал быть громким и угрожающим, а Коля вдруг понял, что впервые вживую да еще и так близко видит мощную машину. Это же отличная возможность все детально рассмотреть! Он подхватил сумку и подошел ближе. Остановился. С уважением, что граничило с благоговением, посмотрел вверх на струю дыма, вырывающегося из выхлопной трубы, опустил взгляд ниже. Вот это махина! Просто на расстоянии вытянутой руки стояли, подрагивая в такт работе двигателя, колеса высотой в полтора Колиных роста. Над ними разбрасывалась отблесками солнца полностью стеклянная кабина. Стекло тонированное, оттенок плавно переходил от непроглядной черноты в верхней части до практически кристальной прозрачности внизу. В кабине изрядно размытый силуэт водителя. Длинная черная борода, необычайно большой нос картошкой, густые брови, старомодные черные одеяния, под которыми угадывалась тельняшка. Ну, просто корсар, гроза морей, неведомым образом заброшенный в сухопутное полесье.

Поток машин на автостраде постепенно иссяк. Двигатель комбайна взревел с новой силой. Коля непроизвольно отступил назад. Воображаемый пират, который управлял огромным агрегатом на колесах, растворился в темноте тонировки. Исчезла борода, а черная одежда с подчеркивающей ее оттенок тельняшкой и вовсе превратилась в белую майку с какой-то нечитабельной надписью на ней. Все стало тем, чем и было на самом деле.

– Игра света плюс игра воображения, – пробормотал Коля, провожая взглядом колесный корабль пшеничного моря.

Огромная машина рванула с места и быстро пересекла автостраду. С другой стороны дороги свернула на грунтовку и скоро исчезла за очередной лесополосой. Растворился комбайн в степных просторах, а скоро затих и грохот его двигателя.

Исполненным восторга взглядом мальчик проводил удаляющийся агрегат, повернулся в направлении, откуда тот приехал. Ступил несколько шагов, осмотрелся. Память нехотя выдала редкие картинки прошлого приезда, правда, размытые они. Не было там этого участка, не помнил он прогулок под кронами деревьев. Тем не менее, есть дорога, следовательно, надо идти, пусть лес это не то место, где Коля чувствовал себя уютно.

Оказалось, идти, углубляясь в чащу, не придется, дорога лишь слегка коснулась опушки. Стоило ступить с десяток шагов, как густой покров сумрачной полутьмы сменился ярким слепящим солнцем. Лес отступил, шумел он левее дороги, правее же разлилась золотом свежескошенная пшеница. Последние дни погода не благоприятствовала уборочной, вот злаки и срезали, свалили в валки и оставили досыхать.

Привычная картина для сельского жителя, но человеку, чьи дни проходят средь стекла и бетона, все это казалось красивым и даже чуточку сказочным. Все удивляло мальчишку, все поражало, но более всего бескрайние степи, просторы, которым не видно конца. Да и как тут не залюбоваться, ведь дальнего края поля просто не существовало, где-то там вдалеке золотого цвета солома попросту сливалась с чистым безоблачным небом, плавно перетекала в него, создавая столь реалистичную иллюзию бесконечности…

Свежескошенное поле наполняло воздух непередаваемым ароматом. В нем смешались запахи цветущих трав, их выгодно дополняли пряные нотки свежего сока и дурманящий привкус сена. Вокруг витал запах лета и еле различимый – пасеки. Медовые нотки менялись, переливались, перетекали по всему спектру цветочных ароматов от темных и густых гречишных до легких и прозрачных до невесомости акаций. Коля вдыхал свежий воздух полной грудью, пытаясь втянуть в себя все запахи летнего поля. Природа же старалась изо всех сил, с каждым мгновением в воздухе чувствовалось что-то новое, порой и вовсе неожиданное. Как-то резко запахло свежим хлебом, тут-таки к нему добавился непередаваемый аромат топленого молока. В ответ на столь странные вкрапления в палитру природного букета громко заурчало в животе.

Дорога весело сбегала с горки. Впереди и чуточку левее виднелись крайние домики села, такие маленькие издали, словно игрушечные, просто кукольные жилища в окружении мастерски нарисованных декораций. За всей этой пасторальной идиллией живописно подчеркнутая свежей зеленью темно-синей лентой текла река. Полукругом она огибала пространство застроенное домами, и несла свои воды --">