Игорь Недоля - Клад Зеленого Оврага

внимания.

Первые Шнейдеры прибыли в Зеленый Овраг в 1770 году, и сто тридцать пять лет жили спокойно, никто их не трогал.

Но вот наступил 1905 год. Каждую ночь над степью вспыхивали пожары. Пылали скирды помещиков и кулаков. Горели овчарни и барские усадьбы. Но Шнейдеры пережили революцию довольно легко. Пожары обошли их усадьбу, а господа, выписав стражников с Кавказа, хорошо вооружили их. Винтовка, сабля, а главное — кнут всегда были наготове. Их командиром Шнейдер назначил немца.

Стражники жили на всем готовом и были преданы господину. С такой охраной Шнейдер не боялся никого...

В первую революцию часть людей мужественно пошла на бой с царизмом, другую часть поманила легкая жизнь.

Так между Мелитополем, Александровском и Днепром стала промышлять разбойничья шайка Вараввы. Это были обычные грабители, и когда им приходилось тяжело, дрались они отчаянно. Никто не сдавался полиции. Знали: конец будет один — виселица.

Вздумал как-то Варавва прощупать Шнейдеровы хоромы, но выбрал неудачное время. И хоть немало перебил он стражи, до господ не добрался — прибыл на помощь исправник с полицией.

После этого даже уверенный в себе и в незыблемости уклада Шнейдер задумался. И что же он надумал? Еще строже завести порядки и выписать новых охранников. Жизнь опять потекла, как и раньше: для одних без просвета, для господ — в приятных заботах.

С рассветом шел Фердинанд Шнейдер на скотный двор, и прежде всего к свиньям, затем баранам и коровам, а под конец заходил в конюшню, где били копытами роскошные кабардинские и чистокровные арабские скакуны. Дорого стоили кони, но и барыши от них были немалые.

Эдуард Шнейдер утром шел на псарню, где выли и грызлись сотни собак разных пород. Уезжая в поле проверять работы, молодой господин брал с собой свору борзых или гончих, а в руке держал длинный арапник, которым «учил» и собак, и нерадивых батраков.

Так проходил день за днем. А чтоб как-то разнообразить жизнь, иногда устраивали охоту, приглашая соседей-помещиков, живших подчас за сотню верст. Для такой охоты выбирали оленя, сайгака или дикую козу, которых гнали до тех пор, пока бедное животное не падало, обессилев. Тогда тот, кто успевал первым, дорезал его.

В таких гонах участвовали порой до сотни всадников и несколько сотен собак. Они начисто вытаптывали крестьянские посевы, но господин щедро платил за потраву, и на том все кончалось.

Нередко на таких охотах, когда зверь попадался сильный, а дни стояли жаркие, падали сами лошади. Особенно часто, впав в азарт, загонял их Эдуард Шнейдер.

По окончании охоты, убитое животное зажаривали на костре там же, в степи. Привозили вино, водку и начинался пир.

Так жили господа. И казалось им, что так будет до скончания века. Иначе, по их мнению, и быть не могло.

* * *

Широко раскинулся Великий Луг. Казалось, только его не коснулось время. По-прежнему росли там густые камыши, задумчивые ивы, черные тополя. По-прежнему на зеленом бархате сверкали самоцветы лиманов и озер. Весной, заглушая тысячный хор лягушек, мрачно и страшно кричала на болоте выпь.

Не было только казаков, которые ловили бы линей и щук по озерам да лиманам. Широкой полосой простерлись владения Шнейдера через Великий Луг к другому берегу Днепра. И не было там ни одного озера, лимана или хотя бы клочка земли, который бы не принадлежал ему.

Село Зеленый Овраг пряталось в садах, сбегавших по крутому берегу к днепровским кручам. Везде росли вишни, сливы, на улицах — акации. А на краю села высились стройные тополя.

В поле виднелись узенькие полоски — наделы, но земля была поделена так, что один участок крестьянина лежал рядом с селом, а другой — за семь верст в степи. И надо было полдня идти до узенького клочка, где посеяна пшеница или рожь.

Хлеба крестьянину хватало, лишь только с голоду не умереть. А еще нужны были деньги: обуться, одеться, налоги заплатить. Оставалось только идти в батраки к тому же Шнейдеру или к кулаку.

Народ бедствовал — крестьян становилось больше, а земли на каждого едока все меньше.

Некоторые из них рыбачили, арендовав у господ озера и лиманы, а зимой заготавливали высокий тростник для продажи, отдавая половину господину. Другие рубили лозу и плели из нее корзины. Весной, едва сойдет вода, девушки и женщины рвали в плавнях, на незатопленных грядках, щавель, а мужчины отвозили его в Никополь и Александровск — продавать.

--">