Максим Сергеевич Макаров - Простой-простой Дейтильвирк

Максим Макаров Простой-простой Дейтильвирк

Среди существ, обладающих разумом, далеко не все знают, что такое полезный труд; но зато каждому хочется чем-нибудь да заняться – ну хотя бы иногда, от скуки. Это чувство тяжелее камня, сильнее печали, оно глыбой давит изнутри. Порой даже великие умы не знают что придумать. А вот он, фантом по имени Дейтильвирк, побеждает скуку! – он сидит и роется в траве, ворошит прошлогодние листья. Дейтильвирк ничего не ищет, он вообще не знает, зачем он это делает – просто делает и все. Он, подобно другим фантомам, не ставит перед собой цели. Зато любит рассуждать.

– Листочки… какие они все черные! А ведь были раньше желтые, красные, коричневые! А еще раньше были зеленые, висели все чего-то, висели. Потом летать начали… что-то плохо они летали, никуда ж не улетели… А с другой стороны, если б листья были только зеленые, то было бы неинтересно. А в малиннике что?

Дейтильвирк идет в сторону малины, но там уже сидят другие фантомы. Они раскачивают ветки, брызгаются бардовым соком. Ягоды лежат на земле – есть их фантомы не могут, да это им и незачем. Фантомам достаточно простых лучей; вероятно, так укрепляется энергия, лежащая в основе их тел.

Но не все лучи полезны. Бывает, что от иных лучей туловище фантома разлетается и собрать его крайне утомительно.

Дейтильвирк хитрый – он не лезет к деятельным существам, он просто сидит в траве. Ворошит камешки.

– А что под камешками? – а под ними ничего. Земля просто. Это незабавно. Могли бы что-нибудь сделать.

Видимо, Дейтильвирк существовал уже очень много лет, но, как и все фантомы, он не умел их считать. Он только помнил – да и то смутно – что когда-то на том месте, где он сидит сейчас, была степь; потом степь исчезла, а вместо нее возникла пустошь, с голыми, обожженными камнями, кто-то что-то делал, пустошь чернела долго, потом на ней появились рыжие и краснее волоски, потом… потом опять возникла степь, опять кто-то что-то делал, появились какие-то деревья, они множились, и вот теперь есть лес. Это значит, прошли сотни, а может быть, даже тысячи лет, но какое до них дело Дейтильвирку? В конце концов, он же не счетчик времени.

Дейтильвирк любил спокойствие, он никогда не ходил далеко, ему нравилось сидеть и размышлять – про себя. За медлительность ему часто попадало от других фантомов, любителей активных перемещений. Они, к слову, периодически попадали в конфликт с героями или с силами природы, и порой исчезали. Характер у Дейтильвирка тихий, даже слегка робкий, он сидит, никого не трогая, в траве, гладит ее, гладит… Ему нравится.

И тут настал такой день, что ему перестало нравиться.

Вообще все перестало нравиться.

– Чего это я все сижу, сижу; и вообще, почему я сижу? Вообще, кто я? Я знаю, что я – Дейтильвирк; но кто сказал, что я Дейтильвирк, и с какой стати я Дейтильвирк?

Дейтильвирк и в самом деле не знал, откуда взялось его имя и что оно значит. Оно просто было – как и он сам.

– Надо вспомнить, а то просто кошмар получается – ничего про себя не знать! Как это оно делается-то?

Дейтильвирк начал вспоминать. Он катался по траве, прыгал, спотыкался; но так ничего и не вспомнил, ведь, в сущности, он же этого никогда не знал.

Надо было спросить других. Но цивилизованных существ Дейтильвирк побаивался (вдруг как-нибудь обидят), а фантомы казались ему слишком быстрыми. Поэтому он обратился к бьорке.

Бьорка – птица, похожая на сороку, только на хвосте у нее расширение в виде плоской шишки. Бьорка прыгает повсюду и все знает (как ей кажется); однако, ей не занимать природной мудрости.

Бьорка сидела и щипала из кленов семечки. Дейтильвирк подошел, повздыхал, потом спрашивает:

– Слушай, ты случайно не знаешь, кто я?

Бьорка слегка поперхнулась, повертела головой и говорит:

– Ты что, из гнезда выпал?

– Нет, – говорит Дейтильвирк (как и многие фантомы, он знал языки животных) – я туда не лазию… Это вот Дуппельдом, он действительно любит в гнездах сидеть, а я больше по

траве…

– Имя свое забыл ты, что ли?

– Да нет, по счастью имя-то я помню – я Дейтильвирк, только вот зачем я Дейтильвирк? Может, я кто-нибудь другой? Зачем вообще все?

Бьорка потерла перья.

– По-моему, каждый предмет зачем-нибудь существует.

Дейтильвирк страшно удивился:

– Да неужто же совершенно каждый? А ты не преувеличиваешь?

– Нет, я верно говорю – сказала бьорка. Она была очень умная. – Во всем, что есть в мире, имеется свой смысл, своя идея. Вот --">