Даха Тараторина - Как ко мне сватался Ветер

ничего, мне терять нечего. А если нечего терять, нечего и бояться.

— А вон тама во.

Горничная указала на ширму и подала платье на смену. Лёгкое и синее, как небо здесь, в горах. После свадебного наряда из тяжёлого плотного льна оно показалось невесомым. Я глянула в зеркало, чтобы убедиться: нет, не обнажена. Просто тончайшая струящаяся ткань облегала так нежно, точно тёплый ветерок легонько касался кожи бёдер… Я содрогнулась от воспоминания, как бёдер касался иной Ветер. И тоже тепло… Нет, жарко!

— Точно нарочно для тебя шили, горюшко! — восхищённо ахнула старушонка. — Аккурат к глазам!

— Тисса.

— Ась?

— Не зовите меня горюшком, — попросила я. — Я Тисса. И я пока никому не принесла бед.

Голос дрогнул: правда ли не принесла? Как там мать, тоскует ли? Проклинает дочь, которая не нашла в себе смелости избежать нежеланного брака, или тоже примеряет новые наряды, купленные на деньги с откупа? Городничий обещал ей добрый откуп за меня… Всяко не такой богатый, как мог бы дать настоящий жених. Однако господин Ветер дал больше — свою милость. И за то, чтобы не потерять её, старый толстяк дорого готов был заплатить.

— А меня баба Рея зови. — Старушка пригладила мои растрёпанные волосы, попыталась распустить тугой пучок, но я не дала. — Правда зови, — с нажимом повторила она, — ежели по неразумению… или глупости обидит кто.

Тут бы дерзко вздёрнуть нос, мол, я сама кого хочешь обижу! Но, поразмыслив, я сказала иное:

— Спасибо, баба Рея.

— Вот и ладненько. Вот и чудненько! Прихорашивайся, горюшко, и ходи завтракать. Прямо по коридору, а дальше не ошибёшься: я на оладушки тесто поставила, по запаху не перепутаешь.

Баба Рея не соврала. Прежде, чем я успела причесаться и заново закрутить волосы, особняк наполнился такими ароматами, что урчание в животе заглушило все мысли и страхи. Не ела ведь ничего со вчерашнего дня, а бессонная ночь забрала последние силы.

Собравшись с духом, я выглянула в коридор, короткими перебежками преодолела его и вышла в большую вытянутую залу, увешанную зеркалами. Свет, бликуя, скакал меж стёкол, и отличить реальность от отражения удалось не сразу. Когда же получилось понять, который из длинных столов, накрытых скатертью, настоящий, я осознала, что уже давненько смотрю на сидящего за ним мужчину. Тот не спешил развеивать неловкость, в свою очередь разглядывая меня поверх заброшенных на скатерть ног и отхлёбывая кофе из фарфоровой чашки.

— Присядешь? — поинтересовался он после невыносимо длинной паузы.

— Как господину будет угодно, — процедила я. Аппетит улетучился в то же мгновение, как мои светлые глаза встретились с его — тёмными, насмешливыми, будто подведёнными угольком.

— Господину будет угодно, чтобы ты не придуривалась. Ты мне тут нужна не больше, чем я тебе.

— Э-э-э… Тогда, может, я пойду? — рискнула предложить я. — Чтобы не мешать…

— Угу, разбежалась. — Ветер отхлебнул ещё глоток кофе, подержал во рту, смакуя, прежде чем проглотить. И, наконец, раздражённо бросил: — Прекрати уже трястись. Никто тебя здесь не обидит. Если, конечно, будешь вести себя благоразумно, — язвительно добавил он, выкладывая на стол нож, который я намеревалась вонзить в сердце жениха. — Ты же будешь?

— Ничего не могу обещать, — буркнула я, после чего растянула губы в неестественной улыбке и торжественно пообещала: — Разумеется!

Сгустившееся напряжение в клочья порвала баба Рея. Громко пыхтя, она распахнула бедром дверь и спиной вперёд вошла в столовую, таща за собой дребезжащий столик на колёсиках. Возвышающиеся на нём стопки оладушек опасно накренились.

— Ноги со стола! — походя скомандовала старушка, локтем спихивая сапоги грозного господина. Тот, как ни странно, послушался.

Ветер цапнул с проезжающего мимо столика оладушку и сунул за щёку.

— Я бы ш бофым удофольшфием ифбафифся от фефе фефас, — прочавкал он.

— С набитым ртом! — возмутилась служанка, а когда мы с господином синхронно повернулись к ней, беззастенчиво повторила: — Не болтай с набитым ртом!

Ветер прожевал и проглотил, а потом холодно заметил:

— Рея, поспешу напомнить, что я всё же твой господин.

— С невестой своейной господинкать будешь! — сварливо отбрехалась та, но, тем не менее, поспешила удалиться, дабы соблюсти хотя бы видимость субординации.

Вслед за нахальной старушкой осмелела и я. Для начала поспешила употребить максимально сытный завтрак, всерьёз опасаясь, что последующий за ним разговор может --">