Вениамин Семенович Рудов - Временно исполняющий

Временно исполняющий

ВРЕМЕННО ИСПОЛНЯЮЩИЙ Роман

1

Самолет взял курс на Москву.

В хлопотах, в предотъездной суете Суров на какое-то время забыл об одолевавших его в последние дни неприятных мыслях, он порядком устал и сейчас, сидя в кресле, не спешил к ним вернуться. Было хорошо сидеть, вытянув ноги и закрыв глаза.

Однако по мере удаления от Хабаровска Сурова вновь охватило беспокойство: после пяти лет службы на дальневосточной границе придется привыкать к условиям запада, где свои особенности и свои сложности. Он был достаточно хорошо информирован о положении дел на западных рубежах, знал: там сложно и напряженно, куда сложнее, чем когда он там служил. Понимал, что на новом месте, в новой, более ответственной должности с него спросят вдвойне. И все же свой отъезд Суров рассматривал едва ли не как бегство с переднего края: на дальневосточном рубеже слово «противник» звучало отнюдь не абстрактно.

— Все!.. Все!.. — твердил Суров как заклинание от щемящего чувства неловкости и невосполнимой утраты. Сердечная горечь, однако, не проходила.

Самолет качнуло на «яме».

Прошли над выбеленной снегом Подкаменной Тунгуской.

— С ума сойти можно! — воскликнула Вера, порывисто обернувшись к Сурову. — Правда, красиво?

— О чем ты?

— Красиво, говорю, как!

— Да, красиво.

Всякий раз, пролетая над этими местами, Суров не переставал восхищаться распростершейся внизу громадой.

— Хорошо бы это написать, — произнесла Вера, не отрываясь от иллюминатора. — Синее пространство — жуткая синяя пустота, а внизу — не земля, нет, лишь призрак земли… даже не земли, а какого-то кукольного ее макета. И одинокий, как ранняя звезда, самолет. И написать все это надо будет ужасно натурально.

— Но тогда не будет величия, — заметил Суров.

Вера усмехнулась:

— А что, если тебе в искусствоведы переквалифицироваться? Не видеть картины и судить о ней — это у нас могут позволить себе только опытные искусствоведы. — Ей, очевидно, были неприятны слова мужа, и она быстро перевела разговор на другую тему: — А что, собственно, «все»?

Суров не понял и только пожал плечами.

— Ну, ты только что повторял «все, все».

Суров помолчал.

— Это трудно объяснить.

— Тяжело уезжать с насиженного места?

— Тяжело.

— А я очень рада. Сыта по горло. Извини.

Суров вспомнил, как пять лет назад Вера радовалась приезду в этот край: для нее тогда все было новым и интересным.

— Ты всегда чему-то рада. — Он улыбнулся. — Особенно приездам и отъездам.

Она поняла, о чем он говорит, и тоже улыбнулась.

— Да, милый, я — неисправимый романтик. Хоть мне всегда это выходит боком. Как и многим другим, наверное.

— Уж мне-то твой романтизм явно вышел боком, — бросил Суров, выпрямившись и поглаживая бока.

Вера рассмеялась. Вспомнила: однажды на Дальнем Востоке муж пошел провожать ее на этюды. Она торопилась, поскольку только что прошел дождь и ей хотелось успеть написать уходящую грозовую тучу с верхушки сопки. Суров неожиданно поскользнулся, упал на этюдник, который нес, и повредил два ребра.

— Сам виноват, — вдруг оборвав смех, сухо сказала она.

При всем внешнем благополучии отношения между ними были весьма прохладными. Спасала работа.