Густав Эмар - Следопыт

удивленным глазам молодого путника, невольно вызвало у него крик восторга и удивления. Разом осадив коня, он невольно залюбовался открывшимся перед ним дивным видом.

Он очутился на половине ската довольно высокой горы, отлого спускавшейся к песчаному прибрежью, за которым широко раскинулось во все стороны необъятное синее море. Яркий, искрящийся на солнце золотистый песок простирался на сотни метров, широкой каймой обрамляя с трех сторон неспокойное, волнующееся море. Беспорядочные косматые волны, увенчанные, точно сединами, серебристо-белой пеной, с шумом и ревом разбивались о прибрежные скалы или же с глухим ропотом набегали на берег и журча рассыпались мелкими струйками и брызгами по плоским камушкам отмели.

Глубоко врезавшееся в сушу море образовало здесь естественную гавань, доступ в которую был, однако, весьма затруднителен. При самом входе в залив лежал небольшой поросший лесом островок, оставляющий по обе стороны по весьма узкому проливу, где могли проходить суда лишь с очень незначительной вместимостью — не более трехсот тонн. По обе стороны бухты, точно вырастая из моря, торчали на самом краю берега громадные, темные скалы, точно сторожевые великаны, преграждающие путь неугомонным волнам. На берегу толпилось множество народа — мужчин, женщин и детей; все спешили с громкими криками, целым градом ругательств и бранных слов, пущенных на ветер, укрыть в надежное место свои лодки и челны — единственное достояние этого бедного люда. Там, в уголку, на берегу залива приютились, прячась от любопытных взглядов за громадными скалами прибрежья и последними группами Развесистых деревьев леса, из которого только что выехал молодой путник, раскинувшиеся в живописном беспорядке жалкие хижинки рыбацкого селения. Сейчас все эти хижинки были пусты, потому что обитатели их, от мала до велика, хлопотали на берегу около своих лодок и челнов.

Весь этот пейзаж, залитый последними лучами заходящего солнца, был поистине художествен, полон жизни и красок, — и молодой человек невольно залюбовался им. Несмотря на усталость, на крупный дождь и резкий ветер, хлеставший ему в лицо, он, вероятно, долго простоял бы так, предавшись созерцанию, если бы его не вывел из задумчивости быстрый галоп лошади, чуть не наскочившей на круп его коня. Он оглянулся, но здесь на опушке леса было уже темно и различить что-либо было очень трудно.

— Кто здесь? — окликнул он.

— Господи, Боже мой! Это вы, дон Торрибио? — весело отозвался чей-то голос.

— А-а, Пепе Ортис! — проговорил молодой человек. — Поздно же ты приехал!

— Лучше поздно, чем никогда, брат! Поверите ли, с той самой минуты, как мы расстались, я не останавливался ни на минуту!

— Убил ли ты хоть одного из этих ягуаров?

— Полно! Они ведь не так просты, чтобы поддаться сразу! Но это не беда! Я шел все время по их следу, с самого полудня, и теперь знаю, где их найти. На этот раз уж больно ловки будут они, если уйдут из моих рук!

— Хм! — усмехнулся дон Торрибио. — Вот уже трое суток, как они водят нас за нос!

— Ну, это вина ваша, брат!

— Моя?

— А как же! Вы вздумали и путешествовать, и охотиться в одно и то же время! А это возможно?

— Но сами ягуары внушили мне эту мысль: они следовали все время как раз по тому направлению.

— Оно как будто и так, а стоит только им довериться, так они, пожалуй, приведут нас в Орегон.

— Ну, в таком случае, желаю им приятного пути: уж я, конечно, не последую туда за ними.

— О, мы еще увидим их! Ведь эти ягуары всегда любили возвращаться на те места, где были раньше!

— Прекрасно, но что мы будем делать теперь? Погода портится, все предвещает бурю, — и оставаться здесь нет никакой возможности!

— Здесь не более мили до форта Сан-Мигель! Стоит только подняться опять в гору и ехать по большой дороге, с которой мы свернули сюда.

— Наши кони сильно утомлены; ведь эти черти, ягуары, трое суток гоняют их!

— Да, это правда! В таком случае спустимся вниз: там, на берегу, на расстоянии нескольких ружейных выстрелов, должна быть рыбацкая деревенька.

— Знаю, я ее видел за несколько минут до заката солнца, когда ночь не успела еще окутать весь берег. Но я теперь не помню, в каком именно направлении находится это пуэбло¹.

— Я тоже ничего не знаю об этом, — сказал Пепе Ортис, — а потому самое разумное будет, если мы вернемся в чащу леса и там построим хакаль².

— Хм! Эта мысль мне совсем не нравится! — с усмешкой сказал --">