Илья Бушмин - Золото рейха

Золото рейха Илья Бушмин

«Горюй и думай прежде, чем ты сделаешь какое-либо решение. Но если ты его сделал, то будь на своем пути свободным от забот и мыслей. Будет миллион других решений еще ожидать тебя. В этом путь воина»

Карлос Кастанеда «Отдельная реальность»

Пролог

Шторм на скалистое побережье налетел стремительно, за считанные минуты.

Волны, ревя и пенясь, налетали на холодные острые скалы. Где-то вдалеке верещали чайки — их пронзительные крики пробивались сквозь рокот волн. Ночное небо было затянуто тучами, лишь иногда где-то далеко на западе сквозь черную пелену тоскливо пробивался, чтобы снова исчезнуть, еле заметный лик луны.

Отряд пробирался по узкой извилистой прогалине вдоль груды валунов. Дул и свистел пронизывающий ветер, и все бойцы кутались в шинели и придерживали фуражки, чтобы их не сорвал порыв ветра с моря. Под сапогами тихонько похрустывали камни. Семь вооруженных человек двигались змейкой, один за другим, пригибаясь и стараясь производить как можно меньше шума, хотя благодаря шторму они почти не рисковали быть застигнутыми врасплох.

Задача была другая. Застигнуть врасплох должны были они.

Щербаков, крепко сжимая винтовку в потных от напряжения руках, следовал за Прогалиным. Серая и сутулая спина лейтенанта маячила перед глазами, указывая дорогу в этой кромешной тьме среди прибрежных скал. Вот Прогалин остановился, и за его плечом Щербаков разглядел лицо капитана.

— Прогалин, — тихо скомандовал капитан и кивнул вперед.

Лейтенант пригнулся еще ниже, скрючившись почти вдвое, и исчез впереди, за очередным серым валуном. Щербаков шагнул на его место, а сзади его подпирали остальные члены отряда — боец чувствовал их спиной.

Они были в паре десятков метров от обрыва высокой скалы, за которым бушевало море, но редкие капли морской воды долетали и до их убежища. Капитан быстро посмотрел на часы, щурясь, чтобы разглядеть стрелки на внушительном циферблате.

Часы были наградными. О командире Щербаков знал немногое, но то, что знал, вселяло уверенность, что за капитаном было, как за каменной стеной. Фронтовой разведчик, дошедший до Берлина, а после разгрома фашистов еще три года выполнявший специальные поручения на Дальнем Востоке, говорить о которых было запрещено — поручения были совершенно секретными.

— Десять, — проговорил, как прорычал, командир. Он обратил волевое, обрамленное резкими морщинами, лицо к бойцам, и Щербаков невольно приподнял ствол винтовки и стиснул челюсти, чуть выдвинув нижнюю вперед — чтобы выглядеть решительнее. Чтобы, как командир.

Еле слышно — на скалы обрушилась очередная череда ревущих волн — зашуршали камешки, и Прогалин вернулся.

— Они там, — еле слышно выдохнул он, обращаясь к капитану. — Сколько, не знаю. Я увидел троих.

— Вооружены?

— Если только пистолеты. Больше ничего не видно. Товарищ капитан… у них эти, костюмы. Водолазные. И баллоны.

Капитан нахмурился, что-то обдумывая, и кивнул.

— Так, — он обратился к бойцам. Командир шептал, но его решительный голос в ушах Щербакова звенел набатом. — Никому не дрейфить. Это враги. Диверсанты. А мы бойцы НКВД. И сейчас мы здесь защищаем Родину. Всем ясно?

Капитан-фронтовик всегда говорил «НКВД», хотя сейчас их ведомство именовалось совсем иначе — министерство госбезопасности (МГБ).

Все закивали, выдавливая из себя тихое, но решительное «Так точно». Щербаков поступил, как и все остальные. А в его ушах прозвенело: «Диверсанты».

Неужели самые настоящие диверсанты? Здесь? Откуда?!

— Щербаков, Махеев, остаетесь со мной, — бросил капитан. — Прогалин, я захожу с правого фланга. Ты забирай остальных и заходи с тыла. Вам пять минут, чтобы занять позицию. Хватит?

— Так точно, товарищ капи…

— Выполнять, — перебил, как отрезал, капитан и выудил из кобуры табельный вороненый ТТ.

Прогалин кивнул троим бойцам, первым устремляясь назад. Через несколько мгновений их спины исчезли за валунами.

Щербаков представил, как сейчас волнуется мать. Два часа назад он собирался уходить со службы, но потом в отделе зазвонил телефон. Нервничавший и пыхтевший трубкой капитан ждал этого звонка. Он говорил отрывисто, резко и односложно, и понять что-либо было нельзя. После чего командир приказал всем оставаться на своих местах, никому не уходить домой, а сам исчез. --">