Саша Ино - Шторм

Саша Ино Шторм

It was smth strange between us

But not Love…

©

Кажется, давным-давно мне снился сон о том, как люди, следовавшие неизвестно куда и неизвестно по какому маршруту, совершенно нелепо были застигнуты непогодой на середине моря. Неопределенность же их судьбы заключалась в том, что, убегая от очевидной обыденности, они попали в еще большую безвыходную ситуацию… шторм.

Я проснулся рано, сиреневый океан еще не успел окраситься яркими, но холодными цветами осеннего солнца. Только чайки, разбуженные порывистым штормовым ветром, безумно носились над самой толщей воды. Я потянулся, в щели моего одеяла проникал холод, он вплетался в уютное тепло прогретого за ночь гнездышка подобно изворотливому змею. Я натянул одеяло повыше, поежился и уставился в проемы для света на деревянных ставнях. Сегодня определенно надвигается шторм.

Ветер раскачивает подвесной фонарь на крыльце и проверяет на прочность створки ставен нашего ветхого домика. Наверное, надо укрепить двери и окна, да и крышу неплохо бы подлатать, а то на чердаке после дождей вечно лужи. Собирай потом мокриц по всему дому. Здесь сыро, в первое время я даже опасался подхватить туберкулез, но я много чего опасаюсь, и мало что из этого перечня сбывается. Друзья вечно надо мной подшучивают за избыточную мнительность. Хотя, какие друзья? У меня их нет, так… знакомые. Сейчас вообще никого не осталось, точнее, это меня больше нет. Одним зимним днем я бросил все: дом, родителей, работу, мечты стать писателем, знакомых, Москву — и рванул сюда, на скалистый голый полуостров, где даже чайки гнушаются вить свои гнезда.

Он мертв, безжизнен и выглядит смертельно уставшим.

Здесь невозможно согреться, даже летом по утрам приходится кутаться в теплый плед и варить обжигающий кофе. Почва полуострова не способна плодородить, только гладкий булыжник, омытый некогда суровыми водами иссиня-черного океана, сумел найти себе пристанище. Земля забирает тепло своих обитателей, словно стараясь насытить вечную жажду и продлить себе век. Поэтому на побережье людей мало, особенно с нашей стороны, где из-за клыкообразного забора из рифов невозможно рыбачить. Наверное, именно поэтому я остался здесь. Мне нечего дать этой земле, мое сердце холодно, как и океан, омывающий ее изголодавшееся по теплу тело, именно из-за этого я научился сосуществовать с миром вокруг. Миром мертвецов, главный из которых — я.

На первом этаже послышался скрип старых половиц, я вздрогнул. Должно быть, Йохан уже проснулся, неудобно, видимо, ютиться на диване под пледом, да и холодно. Я нахмурил брови и покрутил головой в поисках часов. Они стояли на комоде боком ко мне, так, что циферблата было не разглядеть. Это я вчера так «удачно» метнул рубашку. Выругался: вылезать на холод не очень-то хотелось.

Послышался ожидаемый скрип ступенек, а мне захотелось притвориться спящим, но я не смог. Не умею изображать и прикидываться, а еще не умею ладить с людьми, улыбаться, шутить, строить отношения и не устраивать скандалов по пустякам. Вот такой я, насквозь отравленный своим же ядом и уничтожающий каждого, кто подойдет ко мне ближе, чем на метр. В переносном смысле, конечно. Но мой характер — мое извечное проклятие.

— Не спишь, Вик? — Йохан приоткрыл дверь и просунул голову. В комнату ворвался всепоглощающий запах кофе. Я с наслаждением принюхался, но ничего не ответил.

— Ладно, давай не будем ссориться? — примирительно протянул он, входя и садясь на край кровати. — Прекрати. Я за ноутом сижу только утром и вечером, всего по два часа. Но это работа, океанология требует много усилий… я просто обязан обсуждать открытия с профессором.

— Угу, — буркнул я, стараясь не смотреть на заспанное лицо Йохана с красными полосами от пледа во всю щеку. Сейчас он выглядит действительно, как ребенок.

— Ну не начинай снова, — Йохан принялся пеленать мои ноги в кокон из одеяла. Я грубо отбился, ударив пяткой по заботливой руке. Из-за этого одеяло сползло, открывая холоду оголенную ногу. Я поморщился не в силах скрыть накативший озноб. Йохан улыбнулся, отогнул одеяло еще сильнее, подставляя мое незащищенное тело ледяным иглам воздуха с одной только целью — заставить желать его тепла. Я задрожал, а Йохан, довольный достижением цели, бережно лег на меня, плотно заслоняя от всего мира.

Тепло. Ласковые прикосновения его рук, пляшущих по всему --">