Алистер Стюарт Маклин - Остров Медвежий

почти мгновенно крик боли, за которым последовал глухой металлический стук пистолета, выпавшего из окровавленной руки Джеррана и ударившегося о брусок.

— Прошу прощения, — отозвался я. — Не успел предупредить, что у нас хорошие стрелки.

Внутрь уже спускались четыре человека — двое в штатском, двое в норвежской армейской форме. Один из штатских произнес:

— Доктор Марлоу? — Я кивнул, и он представился: — Инспектор Мэтьюсон. А это инспектор Нильсен. Похоже, мы подоспели вовремя?

— Да, благодарю вас. Вы действительно быстро добрались.

— Мы здесь находимся уже некоторое время. Видели, как вы спускались. До берега мы добрались на надувной лодке со стороны острова Макель. Входить в залив в ночное время капитан Имри не рискнул. По-моему, у него со зрением не все в порядке.

— Зато у меня с ним в порядке, — послышался резкий голос из рубочного люка. — Брось пистолет! Брось, а то убью. — Голос Хейтера звучал вполне убедительно. По команде инспектора-норвежца солдат бросил пистолет на палубу. Хейтер спустился вниз, внимательно наблюдая за всеми и держа пистолет наготове.

— Молодчина, Хейтер, молодчина! — сквозь стон произнес Отто.

— Молодчина? — спросил я. — Хотите ответить еще за одно убийство? Хотите, чтобы и Хейтера постигла участь остальных?

— Мне разговаривать некогда, — отозвался Отто. Лицо его посерело, из простреленной руки на золото капала кровь.

— Некогда? Глупец, я знал, что Хейтер в состоянии передвигаться. Вы забыли, что я врач, хотя и не ахти какой. Обутый в толстые кожаные башмаки, он сильно повредил щиколотку. Но перелома у него я не обнаружил. При растяжении лодыжки не происходит разрыва кожного покрова. Это означало, что рану себе нанес он сам. Как при убийстве Страйкера, так и при убийстве Смита он проявил полное отсутствие воображения. Вы убили его, не правда ли?

— Да. — Он направил пистолет на меня. — Я люблю убивать.

— Убери пистолет, не то ты покойник.

Хейтер злобно и презрительно выругался. Он все еще продолжал осыпать меня бранью, когда на лбу у него вспыхнула алая роза. Граф опустил свою «беретту», из которой еще поднималась струйка дыма, и виновато проговорил:

— Я действительно был польским графом. Но отсутствие практики дает себя знать.

— Я это заметил, — отозвался я. — Выстрел не очень-то точный, но он стоит королевской милости.

Когда мы поднялись на причал, полицейские инспекторы уже надели наручники на Гуэна, Хейсмана и даже раненого Отто. Я убедил их, что Граф не представляет никакой опасности, и даже уговорил разрешить мне побеседовать с Хейсманом, пока они идут к бараку. Оставшись наедине с Иоганном, я произнес:

— Температура воды в заливе ниже точки замерзания. В такой громоздкой одежде, в наручниках, надетых на соединенные сзади руки, через полминуты вы пойдете ко дну. Заявляю это вам как врач.

Взяв его под руку, я подвел его к краю причала.

— Вы преднамеренно убили Хейтера, да? — произнес он, не скрывая нервного волнения.

— Разумеется. Вы же знаете, в Англии смертная казнь отменена. Приходится действовать окольными путями. Прощайте, Хейсман.

— Клянусь! — заверещал Хейсман. — Я сделаю все, чтобы родители Мэри Стюарт были освобождены и смогли воссоединиться. Я клянусь! Клянусь!

— Этим вы спасли себе жизнь, Хейсман.

— Я знаю, — нервно кивнул он.

Атмосфера, установившаяся в кают-компании, была удивительно мирной и спокойной. Причиной тому, думаю, было огромное облегчение, которое все испытывали, еще не веря до конца, что страшное позади. По-видимому, Мэтьюсон объяснил собравшимся, что произошло.

На полу, держась рукой за левое плечо и издавая мучительные стоны, лежал Юнгбек. Я посмотрел на Конрада, потом показал на куски стекла, валявшиеся рядом.

— Я сделал как вы велели, — произнес Чарльз. — Жаль, бутылка разбилась.

— Мне тоже жаль, — отозвался я. — Жаль ее содержимого.

Я взглянул на маленькую Мэри, которая горько рыдала. Мэри Стюарт пыталась ее утешить.

— Зачем же напрасно проливать слезы, милые девочки? — с укором проговорил я. — Ведь все позади.

— Лонни больше нет, — подняла на меня заплаканные глаза маленькая Мэри. — Пять минут назад умер.

— Жаль, — сказал я. — Но не нужно слез. Это его собственные слова. «Кем надо быть, чтобы вздергивать опять его на дыбу жизни для мучений?»

Девушка растерянно посмотрела на меня.

— Это тоже его слова?

— Нет. --">