Константин Игнатьевич Кудиевский - Горькие туманы Атлантики

Лухманов, за несколько часов перенесется завтра в Москву. Удивительно, в каких различных масштабах и измерениях существует нынешний мир! Пассажиры этого парохода, как и команда его, оторвутся на три недели от мира, как бы повиснут между странами и между событиями, и время, наполненное делами, тревогами, свершениями, будет безжалостно их обгонять.

Неудобство двадцатого века в том, что время его раздроблено на множество ритмов. Утрачена или, по крайней мере, смещена ощутимость понятия «современник»; одни вырываются в космос — другие пользуются орудиями едва ли не каменного века; одни построили социализм, устремленно идут к коммунизму — другие живут по законам средневековья… Не потому ли так медлительно и так трудно человечество обнаруживает в себе общие чувства, находит и вырабатывает общий язык? Да, сегодня, как никогда, необходимо терпение — то, что Семячкин именует любовью. Эгоизм, что пытается аритмию века использовать в корыстных целях, способен превратить человечество в пепел. Семячкин прав: мудрость всегда терпелива.

Постель в номере была раскрыта, рядом на полу лежал подогретый коврик. За все время пребывания в отеле Лухманов ни разу не видел горничной — когда она все успевала? Даже библию не забыла вынуть из тумбочки. Нет, библия ему ни к чему; ею, очевидно, не пользовался даже сэр Дадли Паунд — этот святоша с нашивками адмирала флота на рукавах. А может, Паунд поклонялся богу иному, своему? Тому, что сразу же после войны горячей, когда люди еще не успели перевести облегченно дыхание, провозгласил другую войну — «холодную»? Впрочем, черт с ним, с Дадли Паундом… Призраки оживают не в нас, а в британских корветах.

Лухманов закурил и подошел к окну. Плохо освещенная площадь перед Альтингом серела пятнами мокрого снега. В углу ее толпилась очередь молодежи: то ли в кафе, то ли в ночной клуб. Да и не все ли равно?.. В бездонном мироздании неба, как и в день приезда, нервно гудели невидимые реактивные самолеты, поднявшиеся, наверное, с базы в Кефлавике. Что сулили они исландцам, о чем хотели напомнить, мешая уснуть?

А по центральным улицам, огибающим площадь, уже носились ночные автомобили. Плотно, впритирку друг к другу, они ревели моторами, почти не сбавляли скорости на поворотах — их заносило, и машины глухо бились резиной в тротуар; но тут же, спохватившись, владельцы их бросались вдогонку за остальными — в тумане выхлопных газов, с разгоряченными лицами в ослепляющем свете фар, словно хотели забыться в этой бесцельной и бессмысленной гонке. И Лухманову начинало чудиться, что круг этот вечен, замкнут однажды и навсегда, и люди, в него попавшие, — вместо того чтобы притормозить, проявить терпение, осмотреться и поразмыслить, — бездумно продолжают наращивать скорость, хотя она и не позволяет им из этого круга вырваться.

Киев

1971—1973

Примечания

1

Охрана водного района.

(обратно)

2

Ночной бросок (англ.).

(обратно)

3

Спасибо. Мое имя — Дженн (англ.).

(обратно)
--">