Юлия Викторовна Чернова - Главная роль

и грузчика, и слесаря, и шофера, и столяра, и пекаря, и токаря, но героями дня неизменно оставались бандиты.

Поэтому в тридцать два года Максим ухватился за коротенький эпизод в исторической пьесе с восторгом, какой в двадцать два не испытал бы, даже получив главную роль.

Он любую работу выполнял добросовестно, а театр любил пламенно, потому за время постановки перечитал все, что мог, о Древнем Риме, досконально изучил римские залы в Эрмитаже и… вышел на сцену.

Максим всегда выступал за реализм в искусстве.

Но не до такой же степени!!!

Лев остановился, встряхнулся, повел носом. Медленно потянул задние лапы. Затем изогнулся и потянул передние, в восхитительном зевке обнажил клыки. Ударил себя хвостом по бокам. И начал приближаться.

Максим повернулся в другую сторону. Из противоположных ворот вырвался воин с занесенным мечом, наряженный весьма живописно. На нем не было ничего, кроме набедренной повязки. (Если не считать, конечно, всклокоченных волос и бороды.) «Гладиатор? Нет, бестиарий — боец с дикими зверями». Впрочем, точность названий сейчас вряд ли была важна.

Максим стоял как раз посередине между бестиарием и львом. И, похоже, чем-то раздражал обоих. Во всяком случае, бестиарий закричал, а лев зарычал. Максим бросился к барьеру, ограждавшему места для зрителей. Слишком высоко — не допрыгнуть!

Лев был уже совсем рядом и готовился напасть. Цирк взревел. Рыженькая девушка в первом ряду («Непорочная весталка^[3]», — осенило Максима) завизжала и упала в обморок. Подобной чувствительности в римлянках он не предполагал.

Максим развернулся к зверю кормой, опустился на четвереньки и стремительно принялся рыть арену. Кажется, этот трюк он видел в «Цирке». Песок был сухой, поддавался легко. Потом начался слой земли, копать стало труднее, мелкие камешки расцарапывали ладони, забивались под ногти. Максим не чувствовал. Исступленно разрывал землю. На льва обрушился песчаный смерч. Зверь от удивления осел на задние лапы.

Максим выпрямился и швырнул горсть земли в лицо подбегавшего бестиария. Боец споткнулся и рухнул ничком.

Цирк снова взревел. Весталка пришла в себя и, сорвав с головы венок, швырнула Максиму. Венок угодил точно в нос льву. У зверя сдали нервы. Поджав хвост, царь зверей побежал прочь с арены. Цирковые служители, обязанные разъярять зверей ударами копий и натравливали на бойцов, от растерянности расступились, и лев укрылся в клетке.

Поистине, такого короткого и победоносного сражения Рим еще не видывал. О подобных овациях актер Максим не смел и мечтать. Стоял, обливаясь потом. На зубах скрипел песок. По лицу расплывался размытый потом грим.

Как-то он сообразил, что поклониться следует прежде всего мраморной ложе, точнее, грузному человеку в пурпуре и золотом венце. В ответ венценосец зевнул. Кажется, он был единственным, кого не взволновало происшедшее. «Такого и Станиславский не растрогал бы», — заключил Максим себе в утешение. И перенес благосклонное внимание на весталку. Отвечая на улыбки девушки, Максим испытывал смутное беспокойство. Тревожился, не провалится ли из-за его отсутствия премьера в театре.

Крики восторга не смолкали, и начитанный Максим уже видел себя вторым Спартаком, освобожденным за доблесть. Увы! Римляне не читали Джованьоли. Не успел Максим насладиться триумфом, как полуголые рабы схватили его под руки и уволокли с арены. В низком коридоре, освещенном чадящими факелами, рабы заспорили. Одни тянули к ближайшим дверям, другие возражали. На мгновение двери приоткрылись, поднялась волна удушливой вони, выкатился клубок тел. Максиму почудилось, будто цирковые служители гонят впереди себя каких-то зверей. Потом увидел: извивались люди, наряженные в звериные шкуры. Их выпихивали на арену. Представление продолжалось.

Максим прислонился к стене, ужаснувшись происходящему. Долго стоять ему не дали. Рабы, договорившись, втолкнули Максима в другую дверь. Он оказался в низкой, полутемной каморке, заполненной людьми. Дверь захлопнулась. Мужчины, сидевшие у входа, мельком взглянули на него и продолжали прерванный разговор. Остальные и вовсе не обратили на Максима внимания. Он осторожно выпрямился — головой коснулся кирпичного потолка. Огляделся. Собравшиеся были как на подбор — крепкие, стройные, мускулистые. --">