Александр Дмитриевич Прозоров - Соломея и Кудеяр

басурманами рубится, татей ловит, в походы ратные выступает. А ну, убьют его в сече, что тогда? Вдовой с сиротами останешься, кто кормить вас, растить и одевать станет?

— Батюшка твой, Соломония Юрьевна, тоже в походы исполчается, и ничего, — буркнула себе под нос девка. — Троих детишек завел.

— Мы, Заряна, дети боярские, мы с земли и службы кормимся, — наставительно ответила пятнадцатилетняя девочка. — Коли чего с батюшкой случится, надел останется, по миру не пойдем. Брат мой ныне аккурат там, за хозяйством приглядывает, пока батюшка здесь, в Кореле воеводой служит.

— Так и нас с Тришкой в насельники переведите! — встрепенулась девка. — Землица-то у вас есть, боярышня, сама сказываешь. Нечто пахарь новый лишним вам скажется?

— А Тришка-то твой согласится за сохой ходить, Заряна?! — весело поинтересовалась Купава. — Чай, не для того он в холопы закупался, чтобы землю копать и хвосты коровам крутить. Жить парень пожелал страшно, но весело. А ты его в хомут запрячь норовишь!

— О, легок на помине! — Девушка выпрямилась, прикрывая ладонью глаза от солнца. — Скачет…

И правда — звонко цокая подковами по часто выпирающим из тропинки камням, через луг промчался всадник, осадил скакуна неподалеку от девочек, резко поклонился с седла:

— Возвертайтесь в крепость, боярышни, батюшка кличет!

Разгоряченный конь хрипел и крутился на месте, не в силах понять, отчего его так внезапно остановили, но холоп уверенно держался в седле: широкоплечий, высокий, в синей атласной рубахе и красных суконных шароварах, заправленных в бордовые сапоги, опоясанный длинной кривой саблей. Бородой и усами Тришка еще не обзавелся — так, пушок слабый курчавился на верхней губе и на подбородке, — однако голову уже брил, закрывая макушку мягкой, вышитой шелковой нитью, войлочной тафьей, как именовали на Руси свои, местные, тюбетейки.

Заряна чуть не застонала при виде красавца, насмерть разбившего ей сердце, но остальные девочки только встревожились:

— Что случилось? Свеи?! — Первой мыслью у жительниц порубежья была, понятно, о войне или набеге соседей.

— Не, — мотнул головой Тришка. — Вестник с Новгорода приплыл. Грамоты привез, указы княжеские. Юрий Константинович как глянул, аж в лице изменился. Меня сразу в седло и за вами послал.

Девочки переглянулись. Мысль о возможной опале показалась им куда более страшной, нежели возможный набег немногочисленных и плохо вооруженных соседей-схизматиков.

Боярский сын Сабуров получил место корельского воеводы «в кормление» как награду за перепись земель Онежской пятины — работу трудную, долгую и кропотливую. И если вдруг его труд показался дьякам Поместного приказа нерадивым — расплачиваться за незаслуженную оплату придется многократно. И службой, и лишениями.

— Поспешайте, боярышни! — кивнул еще раз холоп и пнул пятками чалого скакуна, снова пуская в галоп, кинул через плечо: — Сообщу, что упредил!

Соломея, с грустью глянув в лукошко, полное едва на треть, вздохнула:

— Ладно, Мария, пойдем, коли надобность такая. Заряна, догоняй.

* * *

Крепость Корела, срубленная из толстенных, в полтора обхвата, северных сосен, возвышалась на каменистом острове у самого истока Вуоксы, вытекающей из озера в суровую Ладогу, и надежно перекрывала схизматикам путь на Русь жерлами десяти пушек, способных стрелять каждая каменным ядром размером в человеческую голову. Однако, при всей своей неприступности, она имела серьезный недостаток — малые размеры, всего сто на полтораста шагов. Во время войны, при осаде, здесь могли худо-бедно вместиться все жители города и окрестных деревень — но для обычной жизни она была, конечно же, слишком тесной. Посему в мирные годы твердыня использовалась скорее как большой амбар, в башнях и стенах которой, под надежной охраной караульных, у людей хранились съестные припасы, оружие и ценные вещи, сами же корельцы жили на южном берегу реки, в просторных избах, возле бань, хлевов и огородов. Здесь же находились и базар, и ремесленные мастерские, и купеческие путевые сараи. Возле южного берега тянулись также причалы для торговых кораблей. Здесь, конечно же, стояла и воеводская изба, в которой платилась пошлина, собирались подати и в которой именем Великого князя вершился суд по случающимся между жителями спорам.

В знойный летний полдень город стоял почти пустым. Весь скот жители выгнали --">