Юрий Волошин , Константин Волошин - Двойной зигзаг удачи

стало страшновато. Вспомнились рассказы про османов. У них дипломатическая неприкосновенность не играет никакого значения, коль дела обостряются. Особенно это касалось России. Он-то хорошо знал эту сторону османского двора.

А отец с сыном Кантемиры продолжали навещать посла. Не без своего умысла, конечно. Толстой узнавал много нового, что так было необходимо в его будущей деятельности посла в Блистающей Порте как постоянного соперника на южных рубежах.

Но одна беседа, тайная и короткая, взволновала Пётра Андреевича особенно сильно и заставила потом долго думать. Константин попросил посла предоставить ему возможность поговорить без свидетелей, оставив лишь преданного толмача, без которого им было трудно вести диалог.

— Что-то особо серьезное, господин господарь? — тревожно вскинул брови Толстой и пытливо смотрел в беспокойное лицо молдавского господаря.

— Чрезвычайно, мой господин, — с поспешностью проговорил Кантемир.

— Извольте. И помните, что долго задерживаться у меня в таком составе не очень удобно, — и Пётр Андреевич обвел комнату, где сидели всего трое.

— Это все понятно, господин посол, и я не задержу вас излишне. Понимаю ваши опасения. Итак, мой господин, у нас имеется большая просьба к царю. Как вы можете посодействовать перед царем о нашей просьбе взять Молдавию под руку вашего царя. Уж слишком обременительно и позорно нам находиться под копытом османского коня, господин посол.

Слова господаря сильно взволновали Толстого. Понимал, что это преждевременно и опасно. Особенно сейчас, когда шведский король Карл угрожает вторжением в пределы России. И не считаться с этим никто в России не может.

— Я понимаю вашу озабоченность и беспокойство, господин Кантемир. Но в данное время такие вопросы не могут заинтересовать моего государя. Время и для нас наступило слишком трудное. Я имею в виду Карла шведского. Но могу обещать, что постараюсь донести вашу просьбу до царя. И все же со своей стороны могу заметить, что ваши слова мне понятны, как никому. Я сочувствую вам и вашему народу, но время ещё не подоспело.

— Благодарю вас, Пётр Андреевич, — проговорил Кантемир удрученно. — Я и не ожидал ничего другого от вас. Понимаю, какие трудные времена в вашем государстве, и не обижаюсь. Но так хотелось получить хоть малую толику надежды!

Когда Кантемир удалился, Толстой долго раздумывал над его словами. Просьба господаря ему была понятна, но помочь ему он не мог. Он подозвал толмача и строго потребовал:

— Глянь-ка за дверью, ничего нет подозрительного. Опасаюсь я за такие визиты. У османов повсюду имеются уши и глаза.

Толмач поклонился и тихо выскользнул из комнаты.

Находясь в тяжелых раздумьях, Толстой продолжал собирать всевозможные сведения о турках и султане. Все складывалось неутешительно, но дело делать надо, и он уже готовил посольство к переезду в Адрианополь. Здесь, думалось ему, больше нечего делать. Главные дела будут при дворе султана.

Два дня на сборы — и вереница телег, карет и охраны выступила в дорогу. Две сотни османских конников во главе с их начальником чурбачи и представителем султана гарцевали по обе стороны каравана, размахивая нагайками и угрожая побоями, разгоняли встречных и сгоняли с дороги любого, кто появлялся.

Глава 2

Алтын остался один у могилы матери. Все ушли и не стали мешать несчастному мальчику излить последние слезы, окропив ими холмик, что скрыл навсегда его любимую матушку. Теперь он остался совсем один, но до него это ещё не дошло. И слезы высохли. Осталась лишь пустота. Пустота в голове, пустота на душе. Он лишь судорожно вздыхал. Тело, худое и загорелое, вздрагивало и сотрясалось. Но слез уже не было.

Тяжелая рука опустилась на его плечо. Повернул голову. Над ним в скорбном молчании стоял его друг, конюх Агап. В его серых глазах легко просматривалась печаль и жалость к этому сироте.

— Что ж делать, Николка? Такая у тебя судьбинушка. Тут ничего не поделаешь. Ты успокойся и хорошенько покумекай, как будешь жить теперь.

Мальчишка вздохнул и трудно поднялся с колен.

— Ты уж прости, парень, но креста я ставить не стану. Ещё получим с тобой по шее за такое самоуправство. А мулла и так со злобностью взирает на нас.

Алтын не ответил. Он все отлично понимал и молча кивнул.

— Приготовься, Николка, к трудностям. Теперь тебя некому защищать. А Таира тебе не помощница. Хоть и подруга твоей --">