Евгений Александрович Курагин - Яш Бхатия

самой смерти. Утром, когда Яш вышел из хижины, он увидел ужас в глазах своих соседей. Люди на улице шарахались от него словно от прокаженного. В их умах и душах поселился первобытный страх. С их губ слетали угрозы и страшные проклятия. Даже Ману, верный, преданный Ману сторонился его и старался не смотреть ему в глаза. А Сабхаш… Он вовсе повернулся к нему спиной, делая вид, будто ничего не замечает. Он тоже поддался страху, охватившего жителей маленькой деревни.

– Ты будешь проклят! – выкрикнул кто-то.

– Боги покарают тебя, Яш Бхатия! – воскликнул кто-то еще.

– Кумакун придет за тобой, безбожник!

– Безбожник, будь ты проклят!

– Будь проклят!

– Будь проклят!

– Будь проклят!!!

– Лучше уходи из деревни, – шепотом проговорил старый Джагджит, подойдя к сикху так близко, что его никто не мог слышать. – Уходи и не возвращайся. Ты уже умер, хоть еще и дышишь.

– Да что происходит?! – вопросил тогда Яш, срываясь на крик. Отпечаток обреченности лежал на его смуглом лице, а в черных глазах искрился гнев, подогреваемый ужасом происходящего. Он никак не мог понять, что творилось и чем он провинился.

– Уходи. Я и Ману, мы присмотрим за твоей семьей, они будут жить, и никто их не обидит, если сами боги не обрекут их на вечные страдания, – положив свои руки на плечи сикха, старик встряхнул его. – Ты слышишь меня, Яш? Мы не дадим твою семью в обиду, ведь они ни в чем не виноваты!

– Ты говоришь: они ни в чем не виноваты. Тогда, может, скажешь, в чем повинен я, раз ты меня прогоняешь?

– Я тебя не виню, мой мальчик! Я лишь хочу, чтобы ты жил! – старик Джагджит обернулся, заслышав далекий раскат грома. На западе, где собирались громоздкие, свинцовые тучи, вдруг вспыхнул небесный огонь.

– Это Кумакун! – крикнул кто-то.

– Он явился за тобой, безбожник!

– Уходи! – яростно выкрикнул старик, оттолкнув от себя сикха. – Уходи и не вздумай возвращаться!

Яш бежал без оглядки. Он даже не зашел в хижину, чтобы попрощаться с семьей, бежал так быстро, как только мог. Мысли в его голове путались, он не знал, о чем и думать. Бешено колотилось сердце, и уже начинало покалывать в боку. Спускаясь к излучине реки, он несколько раз упал, но быстро вставал и бежал дальше. Грозовые тучи уходили дальше на северо-запад, а небесный огонь, светящийся бирюзовым, быстро приближался к нему. Если бы сикх обернулся, то смог бы различить контуры золотой колесницы и возничего, правившего ею.

– Тебе некуда бежать, разбойник! – Голос, подобный раскату грома, эхом прокатился над излучиной реки. Колесница стремительно промчалась над головой бегущего сикха, повисла в воздухе у самой кромки леса. От нее исходило бирюзовое свечение. Сам же Кумакун, защитник веры, совершив идеальное сальто, приземлился на землю в десяти шагах позади беглеца. Он выпрямился во весь свой немалый рост, взмахнул коротким жезлом, в тот же миг трансформировавшимся в копье с листовидным клинком. От него тоже исходило свечение, но, в отличие от небесной колесницы, оно было золотистое.

– Ты не заслуживаешь смерти, – нарочито медленно проговорил герой, уверенно приближаясь к сикху. – Только не смерти!

– Чем я разгневал богов? – Яш прекрасно понимал, что ему не удастся убежать. Потому он задал вопрос, на который хотел получить ответ, прежде чем отправиться в царство Ямы⁶.

– Убийство освященной на долголетие лани. Освященной самим жрецом Абхейем в храме Дьяуса. За это страшное преступление ты понесешь наказание, хоть и не такое суровое, как ты заслуживаешь! – громовым голосом проговорил доблестный Кумакун. Взмахнув своим копьем, а затем взмыв в воздух, он занес смертоносное оружие для удара.

Яш закрыл глаза. Бежать он уже не мог, для этого у него просто не хватало сил. Сопротивляться не осмеливался, да и какой в этом был толк. Оставалось принять свою судьбу и навечно поселиться в царстве мертвых. Забытым и проклятым на веки вечные.

– Ты… – послышался хриплый возглас вслед за протяжным «вж-ж-жиг», взрезавшим пространство, время и расстояние.

– Я! – послышался в ответ мелодичный знакомый голос, перешедший в веселый громкий смех.

Яш осмелился разомкнуть веки, ошарашено отступил назад. Герой-храмовник, победитель ветале⁷, грозный защитник веры едва держался на своих ногах. Левую руку он прижимал к груди, меж пальцев которой струилась алая кровь. Копье снова приобрело форму жезла и лежало в двух шагах от своего владельца в зеленой траве.

– Как… Как ты --">