Роберт Мур - Следы и тропы. Путешествие по дорогам жизни

поделиться одной хитростью: вы сможете увидеть муравьиную дорожку, если обработаете ликоподием поверхность, по которой бегают насекомые. Кстати, полиция использует этот порошок для выявления невидимых отпечатков пальцев на месте преступления). Иногда тропинки уходят под землю: термиты и голые землекопы роют разветвленные подземные туннели, в которых ориентируются только по оставленным ранее феромонным меткам. Самыми запутанными и таинственными остаются нейронные связи головного мозга: они настолько сложны, что полную их карту до сих пор не удается создать даже с помощью самых мощных компьютеров. Ученые тем временем создают сети, как скрытые под землей, так и парящие в небе, по которым информация беспрепятственно и стремительно перемещается по всей планете.

Я понял, что сущность тропы не сводится к камням и земле под ногами; она нематериальна, эфемерна и зыбка как воздух. Суть тропы скрыта в ее функции: в том, чтобы постоянно развиваться в интересах того, кто ей пользуется. Все мы склонны восхищаться первопроходцами – теми смельчаками, что бесстрашно исследуют неизведанные земли, – однако их последователи вносят не меньший вклад в развитие тропы. Они расчищают и распрямляют однажды проложенный путь, делая его с каждым разом все более удобным. Именно благодаря их усилиям тропа становится, говоря словами Уэнделла Берри, «оптимальным, благодаря опыту и осведомленности, вариантом движения в нужное место». В смутные времена, когда мир катится в пропасть и рушатся все старые связи, никогда не поздно обратить внимание на землю и изучить скрытую под ногами вековую мудрость, которую мы часто не замечаем в повседневной жизни.

Мне было десять лет, когда я впервые подумал, что тропинка может быть чем-то большим, чем просто извилистой пыльной дорожкой. Тем летом родители отправили меня в маленький лагерь в штате Мэн под названием «Сосновый остров». Там не было ни электричества, ни водопровода – только керосиновые лампы и холодное озеро. Уже через неделю после начала полуторамесячной смены меня с небольшой группой ребят погрузили в фургон и потом очень долго везли к подножию горы Вашингтон, оттуда я отправился в первый в своей жизни поход. Я вырос в бетонных прериях Иллинойса и поэтому немного напрягся. Таскание тяжеленного рюкзака по горам казалось мне сомнительным занятием. Оно было слишком сильно похоже на один из тех очистительных ритуалов, которые иногда пусть и неохотно, но смиренно выполняют все взрослые, – например, едут в гости к дальним родственникам или доедают засохшие корочки хлеба.

Впрочем, я заблуждался; все было гораздо хуже. Пройти восемь миль до вершины горы Вашингтон и вернуться обратно мы должны были за три дня. Это было больше чем достаточно. Однако подъем был слишком крутым, а я – слишком тощим и слабым. Рюкзак – тяжелый, неудобный, с алюминиевым каркасом, – сковывал движения и впивался в спину, словно огромные вставные челюсти. Уже через час подъема по каменистой тропе, ведущей к ущелью Такерман, мои новенькие кожаные ботинки успели натереть первые мозоли на пальцах и содрать кожу на пятках. Когда вожатые смотрели в сторону, я делал скорбное лицо и бросал умоляющие взгляды на встречных туристов, изображая из себя жертву тщательно спланированного похищения. Вечером на привале я залез в спальный мешок и начал всерьез обдумывать план побега.

На следующее утро хлынул холодный серый дождь. Вожатые решили отказаться от покорения вершины, поскольку сочли это слишком опасным занятием, поэтому мы отправились в долгий поход вдоль южного склона горы. Оставив рюкзаки под деревянным навесом, мы взяли с собой по бутылке воды и набили карманы снеками. Избавившись от чудовищного груза за спиной и закутавшись в дождевик, я начал радоваться жизни. Я вдыхал сладковатые запахи пихтового леса и выдыхал чистый пар. Деревья призрачно светились в каплях дождя.

Мы двигались гуськом, беззвучно, словно маленькие призраки. Спустя час или два мы поднялись выше крон деревьев и оказались в царстве покрытых лишайником скал и белого тумана. Тропинки на горе постоянно разветвлялись и переплетались. На пересечении с Тропой Кроуфорда один из вожатых объявил, что мы наконец вышли на Аппалачскую тропу. Судя по его тону, это должно было произвести на нас впечатление. Я слышал это название и раньше, однако не знал, что за ним скрывалось. Если пойти по этой тропе на север, пояснил вожатый, мы придем в штат Мэн, --">