Jacob Davidovsky - Ленин. 1917-06

революционных изданиях и восторгаться ими по прочтении.

Впрочем, Пётр против этого ничего не имел. Вкусы у всех разные, а Троцкий – тоже пламенный революционер, почти большевик и Ленину уступает совсем немного. Так что в предпочтениях Николая ничего страшного не видится.

Им обоим даже довелось вживую пообщаться со своими кумирами. Как-то раз Пётр набрался смелости, сам подошёл к Владимиру Ильичу после выступления и, представившись, сказал, что он – большевик, рядовой Павловского полка, где большинство – сторонники ленинской линии.

Ленин поблагодарил, с чувством пожал верзиле-солдату руку, глядя на того снизу вверх, после чего засыпал вопросами – каковы вообще настроения в Петроградском гарнизоне, о чём говорят на улицах, что думают в Павловском полку об эсеровско-меньшевистском Петросовете. Узнав, что Пётр и сам выступал на митингах, тут же заинтересовался – как Петра принимали, возражали ли, если да – то в чём, и какие именно приводили доводы против.

После упоминания о дискуссии со студентом-эсером вознамерился выслушать полное её изложение, но в конце концов был уведён другими большевиками, давно уже напоминавшими вождю, что времени мало и нужно ехать на какое-то заседание.

Но напоследок пожал Петру руку и, искренне поблагодарив за интереснейшую беседу, выразил надежду, что им доведётся ещё побеседовать – и не раз. Пётр ушёл тогда очарованным дружелюбием, доброй весёлостью и какой-то человечной простотой Ленина. Впрочем, вождь большевиков никогда не жалел усилий, чтобы делать своими сторонниками новых и новых людей.

Разговор Николая Маркина с Троцким был значительно короче. Его после выступления кумира буквально подтащили к тому и представили. Троцкий улыбнулся, сказал, что рад знакомству с представителем героических революционных матросов и даже попытался затеять беседу о настроениях в матросской среде.

Но как мы помним, собеседником Николай был не лучшим и, увидев, с каким усилием тот выдавливает из себя слова, честно и трудолюбиво пытаясь ответить на вопросы, Лев Давидович сослался на недостаток времени, пригласил матроса ходить на его выступления, пожал с улыбкой на прощание руку – и умчался по своим революционным делам.

Несмотря на краткость беседы, Николай после личной встречи стал Троцкого просто боготворить, всё время вспоминая, как тот жал ему руку и приглашал бывать на выступлениях.

Так что главные кумиры у Петра и Николая теперь были разные. Как бы то ни было, на дружбу их эти мелкие расхождения во вкусах не повлияли, и сейчас они дружно оглядывали на ходу улицу, выискивая – не буянит ли кто, нет ли опасности беспорядка.

В последнее время у них вошло в привычку перед началом патрулирования прикалывать к одежде красные банты, что должно было демонстрировать – они не какие-то праздношатающиеся, а революционный патруль.

На улице было спокойно, хотя прохожих хватало. В основном люди шагали сосредоточенно, видимо, торопясь куда-то по своим делам. Вот только шагах в пятидесяти впереди группа молодых парней и девчонок явно фабричного вида никуда не спешила, весело переговариваясь и наслаждаясь солнечным днём. Похоже, они собирались что-то отпраздновать, поскольку в руках несли какие-то бутылки и закуску – колбасу, хлеб, а самый высокий парень с кудрявым чубом, лихо выбивавшимся из-под кепки, с усилием тащил с полкруга сыра.

– Матросики! Солдатики! Братцы, помогите! Смертоубийство! – из арки дома, мимо которого проходили патрулирующие, вдруг вывинтился какой-то приличного вида человек и со всех ног кинулся к ним. Матросы и Пётр остановились.

Человек был не стар и не молод, наружности самой незапоминающейся, хотя, похоже, обращал внимание на таковую. Нафиксатуаренные усики были аккуратно подкручены вверх, набриолиненные волосы гладко причёсаны. Одет незнакомец был в белую рубашку, правда, расстёгнутую сверху, жилетку и брюки, явно являвшиеся частю одного ансамбля – костюм-тройка, хотя пиджак отсутствовал. На ногах красовались остроносые начищенные до блеска модные штиблеты.

Впрочем, причёсанные волосы уже успели подрастрепаться. Кроме того, они были мокры, а по лицу стекали струйки пота. Вспотел человек и ниже, о чём свидетельствовало влажное пятно на рубашке, видимое из-под верхнего края жилетки.

– Вон они, вон, – захлёбывался человек, указывая на упомянутую чуть выше группу молодых людей фабричного вида, – Задержите их! Они – душегубцы! Моего хозяина … --">