Эмиль Дебо - Люди золота

подземелье.

— Теперь ваша очередь! — сказал он. — Молитесь!

Она упала на колени.

В ту же минуту Вильки погрузил свой нож между плеч несчастной.

Исполнив последнее преступление, палач возвратился в хижину.

Де-Керваль все еще спал.

Заперев дверь, Вильки вынул из нее ключ и вернулся в подземелье, оставив на этот раз подъемную дверь открытою.

Войдя в подземелье, он вынул из кармана склянку, завернутую в кусок пергамента.

Прочитав внимательно написанное, он прибавил несколько слов карандашом и выпил содержимое склянки.

В ту же минуту он упал на пол без дыхания.

III. Пробуждение

Был уже день, когда де-Керваль проснулся. Его поразило отсутствие хозяина и открытая подъемная дверь. Его удивление еще увеличилось, когда он увидел, что выходная дверь хижины заперта и ключа в ней нет.

«Уж не пленник ли я?» — подумал он и решился идти по единственной открывавшейся дороге.

Войдя в подземелье, де-Керваль задрожал, несмотря на все свое мужество.

Перед ним лежали обугленные человеческие кости, молодая женщина, плававшая в крови, и труп его хозяина.

— Какая ужасная драма здесь совершилась! — прошептал Роберт.

Увидя ключ от двери, лежавший на земле около Вильки, он схватил его и бросился назад в хижину и, открыв дверь, вышел на чистый воздух.

Зрелище, только что представившееся его глазам, так его взволновало, что он шатался как пьяный.

Однако мало-помалу он пришел в себя.

«Как это случилось, что я не был жертвой этого преступления? — подумал Роберт… — Кто мог это сделать? Зачем была открыта эта подъемная дверь?.. Очевидно, чтобы указать мне место преступления. Значит, нужен был свидетель!.. А это подземелье без выхода? Кто были несчастные, заключенные в этой тюрьме?.. Я тут положительно теряюсь. Лучше всего отправиться в ближайший город. Кажется, что это будет Вестфильд».

Оседлав свою лошадь, Роберт поскакал в галоп. Дорога оказалась короче, чем он думал.

В городе он расспросил, где живет комиссар, и отправился прямо к нему.

Комиссар Вестфильдского округа был толстый человек с лицом, окаймленным рыжими бакенбардами.

Его нерешительный, ленивый вид не понравился Роберту; было очевидно, что у него желудок властвовал над рассудком.

Роберт не ошибся, но он не обратил внимания на секретаря.

Имя секретаря комиссара Джефферсона было Адам Фокс, и это имя совершенно подходило к его лисьей физиономии и выбранной им профессии.

Джефферсон был только орудием, которым Фокс отлично умел действовать.

Пока Роберт рассказывал о том, что он видел, у Адама Фокса вырывались восклицания то сомнения, то удивления. Комиссар, казалось, слушал Роберта, но на самом деле он следил за выражением лица своего секретаря. Когда Фокс открывал рот и морщил лоб, Джефферсон морщил лоб и открывал рот. Это было настоящее зеркало.

Когда Роберт кончил свой рассказ, на несколько минут водворилось молчание. Секретарь размышлял, комиссар старался ему подражать.

— Это дело очень важно для вас, милостивый государь, — начал Фокс, обращаясь к де-Кервалю.

— Что? — сказал, вздрогнув, Роберт.

— Очень важно… для вас! — повторил комиссар.

— Что вы хотите этим сказать? Объяснитесь!..

— Я хочу сказать, — продолжал Фокс, — что мне кажется очень удивительным, что вы случайно замешались в такое странное, даже невероятное приключение.

— Милостивый государь! — вскричал с негодованием де-Керваль.

— О! Не горячитесь, прошу вас.

— Да, не горячитесь! — повторил как эхо Джефферсон.

— Э! Как могу я слышать без гнева подобные обвинения! Я был свидетелем странного, невероятного, как вы говорите, происшествия; но меня ничто не принуждало идти объявлять вам об этом. Я еще раз подтверждаю мои слова и не позволю никому в них сомневаться.

Секретарь почувствовал, что он сделал ложный шаг, и важным тоном попросил Роберта доказать свою личность.

Де-Керваль тотчас вынул из своего портфеля бумаги, доказывавшие, что он француз и живет в Нью-Йорке с матерью и сестрой. Он объяснил, что узнал накануне вечером о привозе хлопка в Вестфильд и так как последний вечерний поезд уже ушел, то он и решился отправиться верхом. Дорогой его застигла буря, и он сбился с пути.

Этот рассказ был так ясен, что рассеял все сомнения Фокса.

Секретарь извинился и попросил Роберта прийти через час.

После ухода де-Керваля Джефферсон осмелился сказать своему --">