Виктор Леонидович Перестукин - Суассонская девка

Бабурино я промахнулся, понятно. Опять же, тут Серега был прав, там теперь уже должны быть глубокие сумерки белой ночи. И как это совмещается с местным днем? Да никак. Если бы проход был сейчас открыт, в Бабурино это было бы видно издалека. А о таких аномалиях ничего, никогда и никто… Ага, если подумать, получается, что проход есть только тогда, когда ЗДЕСЬ и ТАМ совпадает освещение. И температура, и давление, и влажность, иначе из дыры бы сильно фонило ветром, туманом и прочими погодными несуразностями.

Практически же, для меня конкретно, здесь и сейчас, это означает, что проход до утра не откроется. А ведь в Бабурино собирался дождь, и прогноз на неделю был нехороший, притом, что здесь отличная погода. И значит это, что в ближайшее время мне назад не попасть. При мысли о том, что я застрял в стране гоблинов, мое настроение неожиданно улучшилось до прекрасного. Из-за Поппеи? Ладно, ковыряться в мозгах буду потом, сейчас надо выйти назад, на полянку.

Я постарался сориентироваться. Ага, из Бабурино мы выехали на северо-запад. А как стояла машина, когда Серега из нее выскочил? Он как раз показывал на солнце. Учитывая, что время было полуденное, машина так же и стояла, рылом на северо-запад. И Поппея пошла по ходу машины, а я в противоположную сторону. Стало быть, возвращаться мне надо опять же на северо-запад. Вперед!

Стоп! Я сейчас ведь и стоял лицом в нужном направлении, и передо мной было озерцо, похожее на болотце. Видно, блуждая по лесу, я сбился с курса, и крутанулся. Бывает. И все-таки вперед, только обходя болотину.

Иду по краю, болото переходит в сырую низину, куда лезть мне в кроссовках совсем не хочется. Низина загибалась, уводя меня в сторону от нужного мне направления, и я начал соображать, продолжать мне идти, как иду, или же лучше вернуться, и попытаться обойти болотистую местность с другого края. За этими мыслями я неожиданно вышел на мощеную крупным булыжником неширокую дорогу. И пока я крутил головой, разглядывая странную магистраль, соображая, что мне это дает, уходить с дороги или идти по ней, и если идти, то в какую сторону, прямо на меня выехали двое вооруженных верховых. Да, вооруженных. Кольчуги, шлемы, щиты, копья, топоры.

Вот тут мне дали понять, что значит наезд. Перебросившись между собой парой слов, всадники начали теснить меня лошадьми, вынуждая идти по дороге перед собой. Бежать я не пробовал из опасения получить копьем между лопаток, попытки вступить в переговоры тоже ни к чему не привели, и примерно через час конвоирования я оказался в зачуханой деревушке, где меня заперли в убогий сарай. Потоптавшись, позаглядывал в щели, ничего не высмотрел, кормежки не дождался. Пошарил по карманам в поисках случайно завалявшегося ужина, вытащил футляр с ожерельем. Зараза, забыл отдать Поппее, а гоблины даже не обыскали. Выкопал в углу неглубокую ямку и от греха подальше прикопал. Нашел место посуше, и устроился на ночевку.

Рано утром меня вывели, всучили кусок черного кислого хлеба, напоили ледяной водой и встроили в небольшой обоз из пары телег и тройки всадников, который через полдня неспешного путешествия прибыл в окруженный жалкими стенами мерзкий городишко. Телеги затормозили у одного из невзрачных домишек, а один из всадников, спешившись, провел меня по узким загаженным улочкам на местный рынок, где сдал в руки работорговца. Меня воткнули на скамью под навесом, предоставив возможность приходить в себя от столь головокружительного старта карьеры раба в стране гоблинов.

Не успел я толком оглядеться, как с подъехавшей телеги слезла высокая стройная девушка. Я нагнулся вперед, с тревогой вглядываясь в свежее поступление, девушка повернулась лицом — Поппея! Со слегка распухшим носом и свежим синяком под глазом, она выглядела сильно помятой и едва держалась на ногах от усталости, но была на удивление спокойна. Работорговец быстро оглядел ее, причем она не пыталась протестовать и покорно крутилась перед ним, расплатился с двумя привезшими ее гоблинами и поставил к остальным. Я чувствовал себя виноватым в том, что не могу помочь Поппее, от острого стыда смотрел себе под ноги, чтобы не видеть ее унижения и не смущать еще больше. Однако Поппея и не думала смущаться, напротив, она хоть и выглядела несколько измученной, охотно вертелась перед разными уродами, улыбаясь им, при этом поглядывая на меня с пренебрежением и вызовом. Поначалу я был сильно озадачен и раздосадован произошедшей переменой в --">