Виктор Леонидович Перестукин - Суассонская девка

осведомился о готовности своего ювелирного заказа. Тоже надо будет заехать, получить.

Но сначала Андрей Владимирович поехал на своем Вольво в эротическое путешествие, без выходного пособия, чтобы знал в следующий раз, как вмешиваться в не касающиеся его разговоры пассажиров. А мы сами только поздно вечером выехали из Москвы в арендованной Газели, под завязку груженой черным перцем и натуральным шелком. В кармане у меня лежал продолговатый футляр с тяжелым ожерельем из трех огромных овальных ярко-красных фианитов на толстой золотой цепи.

Сутки в дороге без особых приключений, в Бабурино подкатили уже следующим вечером.

— Далеко отсюда до Галлии?

— Нет, совсем не далеко, два часа пешком! — Попка уже подпрыгивала от нетерпения. Меня начало потряхивать, только теперь до меня дошло, почему я так нервно реагировал на разговоры доктора Парцифанова и дурацкие шутки Андрея Владимировича. Мозг отказывался воспринимать всерьез происходящее, с одной стороны я не верил в Галлию, эту сказочную страну гоблинов Поппеи, с другой спокойно платил деньги за товары и грузил машину. Какое-то раздвоение личности, в самом деле. Может, это мне стоила поговорить со знакомым психиатром Парцифанова? Только теперь я вдруг очухался, и — куда я еду, зачем? Забить на все, и отправить их одних? Но с водителем Газели все равно надо было расплатиться.

Сразу за селом Попка указала на неприметную грунтовку, сворачивающую влево от центральной трассы.

— Сюда!

— Проехать-то можно? — засомневался Серега.

— Да, вроде сухо, проедешь.

— Вроде, вроде, — Серега ворчал, но машину вел, хотя дорога хирела на глазах, и через некоторое время машина просто петляла между деревьями.

— Да тут уже и не дорога вовсе… А это что еще за..!

Водитель выскочил из машины, оставив дверь открытой, и раскрыв еще и рот, дико озирался.

— Да что случилось-то? — Мы с Поппеей вылезли следом.

— А ты не видишь? Это же Кавказ, я служил там! Куда вы меня завели?!

— Какой, на хрен, Кавказ?!

— А сам не видишь?! Это же дубы, ясени, буки!

— Да тут парк, наверное, чего распсиховался! — Пораженный не меньше Сереги, я попробовал выдвинуть реалистичное предположение, пытаясь спасти потрясенную психику водителя, да и свою заодно.

— Парк?! А солнце в парке кто передвинул?!

Тут уже мне самому стало совсем нехорошо. Выезжали из Бабурино около семи, здесь же был ясный полдень.

— Да ну вас к чукотской матери, я разворачиваюсь!

— Оставляй все, что у меня! — Завизжала Попка, бросившись за машиной.

Вряд ли ей удалось бы остановить ошалевшего водителя, но тут машина, сдав назад-вправо, увязла в неглубокой лужице. Серега, матерясь, открыл борт и как ошпаренный стал освобождать кузов. Облегчить застрявшую машину было и в его интересах. Мы с Попкой крутились рядом, разбрасывая бесценный груз прямо посреди полянки. В голове было пусто, мозг блокировал понятие "Галлия", не позволяя думать о том, чего в принципе быть не может. Наконец, Серега спрыгнул из опустевшего кузова, залез в кабину, дал по газам и исчез за деревьями.

Вообще-то я ждал, что водитель, выбравшись из лужи, вылезет и закроет борт, поэтому спокойно стоял на полянке, а этот урод взял и улетел. Попка расхохоталась.

— Ты чего?

— Он деньги не взял! Так и уехал!

— Какие деньги?! — Серегин страх передался мне. Надо бежать, бежать! Я оглядел поляну, заваленную коробками и ящиками.

— Ты справишься?

— Да, все пока так и оставлю, место глухое, я поищу деревню и лошадей с этой… Я все потом увезу.

— Я тогда тоже пошел.

— Иди. Может, еще увидимся.

Мы обнялись, я резко развернулся, и чуть не бегом бросился с поляны. Нехорошо было бросать Поппею одну среди леса, но пятки у меня просто горели. И при этом непонятная острая грусть выворачивала меня, я остановился и оглянулся. Нет, Попка не стояла, печально глядя мне вслед, как я надеялся, а бодро шагала прочь. Теперь мне захотелось, чтобы она остановилась, и помахала мне рукой, но, увы, и этой моей маленькой мечте сбыться было не суждено, Поппея просто исчезла за кустами.

Я глубоко вздохнул открытым ртом, часто моргая, чтобы сдержать внезапно накатившие слезы, и побрел по лесу, не разбирая дороги. И остановился только, упершись в заросшее травой озерцо. Мысли медленно возвращались в нелепую реальность. Меня по-прежнему окружали дубы и прочая широколиственность, хотя прошел я уже прилично. Мимо дороги на --">