Александр Дюма - Женская война. Сильвандир

можно сделать что угодно. Может быть, я сберегу этот бланк для какого-нибудь чрезвычайного случая; может быть, истрачу на первую прихоть, которая придет мне в голову. Может быть, я предъявлю его вам еще до конца этой недели; а может быть, он дойдет до вас через три или четыре месяца с дюжиной передаточных надписей, как вексель, пущенный в оборот. Во всяком случае, будьте спокойны: я не употреблю его на дела, которых мы, вы или я, могли бы стыдиться. Ведь я все-таки дворянин.

— Вы дворянин?

— Да, сударь, и еще из родовитых.

— Так я велю колесовать его, — прошептал незнакомец, — вот чему послужит его бланк.

— Что же? Угодно ли вам дать мне бланк? — спросил Ковиньяк.

— Надобно дать, — ответил старый дворянин.

— Я вас не принуждаю, извольте понять хорошенько, я только предлагаю вам обмен: оставьте, если угодно, вашу бумагу у себя, тоща я не отдам вам письмо.

— Где письмо?

— А где бланк?

И, подавая одной рукой письмо, Ковиньяк другой взвел курок у пистолета.

— Оставьте ваш пистолет в покое, — сказал незнакомец, раскрывая плащ, — видите, у меня тоже пистолеты наготове. Поведем дело начистоту: вот чистый и подписанный бланк.

Они честно обменялись бумагами. Молча и внимательно каждый рассмотрел полученный им документ.

— Куда вы поедете теперь, сударь? — спросил Ковиньяк.

— Мне нужно на правый берег.

— А мне на левый.

— Как же нам быть? Мои люди на том берегу, куда вы едете, а ваши на том, куда отправляюсь я.

— Что ж? Дело очень простое: пришлите мне моих людей в вашей лодке, а я пришлю вам ваших людей в моей.

— У вас быстрый и изобретательный ум.

— Я родился полководцем, — сказал Ковиньяк.

— Вы уже полководец.

— Да, правда, я и забыл о своей армии.

Незнакомец приказал изонскому перевозчику править к берегу, противоположному тому, с которого он приехал, к рощице, которая тянулась до самой дороги.

Ковиньяк, возможно ждавший измены, приподнялся и во все глаза следил за стариком, держа палец на гашетке пистолета и готовясь выстрелить при малейшем подозрительном движении синего плаща. Но старик не удостоил даже заметить эту недоверчивость: с настоящей или притворной беспечностью он повернулся к молодому человеку спиной, начал читать письмо и скоро совершенно предался чтению.

— Не забудьте часа свидания! — закричал Ковиньяк. — Сегодня вечером, в восемь часов.

Незнакомец не отвечал и, казалось, даже не слышал этих слов.

— Ах, — сказал Ковиньяк вполголоса, поглаживая дуло пистолета, — если б я хотел, то мог бы освободить место губернатора Гиени и прекратить гражданскую войну! Но если герцог д’Эпернон умрет, к чему мне его бланк? Если прекратятся междоусобия, чем стану я жить? Ах! Иногда мне кажется, что я схожу с ума! Да здравствует герцог д’Эпернон и гражданская война! Ну, лодочник, за весла и греби к тому берегу: не надо заставлять достойного вельможу ждать свою свиту.

Через минуту Ковиньяк пристал к левому берегу Дордони в то время, когда синий плащ отправлял Ферпозона и его пятерых бандитов в лодке изонского перевозчика. Молодой человек не хотел нарушать обещания и приказал своему лодочнику перевезти четырех человек незнакомца на правый берег. Оба отряда встретились на середине реки и учтиво обменялись поклонами. Потом они двинулись к тем пунктам, где их ждали. Старый дворянин вместе со своим конвоем направился к роще, которая тянулась от берега до большой дороги, а Ковиньяк, предводительствуя своим отрядом, поехал к Изону.

III

Через полчаса после сцены, о которой мы рассказали, окно гостиницы метра Бискарро, которое прежде захлопнулось так шумно, осторожно растворилось. Из него выглянул молодой человек, внимательно огляделся и потом облокотился на подоконник. Ему было лет шестнадцать или восемнадцать; он был одет в черное платье с широкими манжетами по тогдашней моде. Рубашка из тонкого вышитого батиста горделиво выступала из-под его камзола, ниспадая волнами на украшенные пышными бантами штаны. Его маленькая и пухлая рука, настоящая рука аристократа, нетерпеливо теребила замшевые перчатки с украшениями по швам. Светло-серая шляпа с великолепным голубым пером прикрывала его длинные золотистые волосы, красиво обвивавшие овальное лицо, чрезвычайно белое, с розовыми губами и --">