Далия Мейеровна Трускиновская - Блудное чадо

было – король Ян-Казимир скрылся от шведского нашествия в Силезию, и, хотя поляки уже вовсю поднялись против шведов, выручать из беды еще и курляндца они не могли.

Сперва шведы заняли город Пильтен, а потом, в ночь с 28 на 29 сентября тысяча шестьсот пятьдесят восьмого года, шведский фельдмаршал граф Дуглас взял штурмом Митавский замок. Герцог и его семейство попали в плен. Пришлось отдать Карлу замки Доблен и Бауск, но свободы этим Якоб не добился, в ноябре его с семьей перевели в Ригу.

По указанию Афанасия Лаврентьевича Анриэтта и Дениза стали вить петли вокруг Рижского замка. Им удалось переправить плененному герцогу письмо и получить ответ, потом – другое письмо. Но шведы, засевшие в Рижском замке, тоже были не дураки. Лазутчицам пришлось спешно уходить из города. А герцога с семейством летом следующего года отправили в небольшую крепость под Нарвой.

Возвращение в Царевиче-Дмитриев для Денизы оказалось судьбоносным. В январе она поняла, что беременна. Ивашка пришел в бешеный восторг, но к радости прибавились хлопоты. Пришлось отправлять любимую в Москву, к Ивашкиной матери, и вместе с ней поехала Анриэтта. Жизнь в холодном и сыром замке не шла на пользу ее раненому колену.

Анриэтта стала горестной заботой Ивашкиной матушки.

Когда беспутный сынок привез в Замоскворечье двух француженок, не говорящих по-русски, поселил их у себя дома и объявил, что собрался на одной из них повенчаться, матушку Марфу Андреевну чуть удар не хватил.

– Дурак ты, прости Господи, дурень несуразный! – кричала она. – Выбирал, выбирал – выбрал пугало огородное! Чем тебе Агашка Свешникова была нехороша? Дородная, румяная, кровь с молоком! А эта ж чернее сатаны!

Чертей и сатанаилов матушка видела в церкви на образах, где Христос сходит в ад, чтобы вывести оттуда праведников. Там богомазы не скупились на черную краску. Каковы они на самом деле, Марфа Андреевна и помыслить боялась.

Но Ивашка был упрям. Он пошел совещаться к отцу Кондрату, которого в приходе уважали за здравый смысл и не одобряли за склонность к безобидным приключениям вроде поисков клада по древней и неразборчивой записи. Досовещались они до того, что Ивашка, утратив способность переставлять ноги, остался у попа ночевать и радовал соседей непотребными песнями на немецком языке.

Наутро отец Кондрат прислал сынишку за Марфой Андреевной.

– Препятствий не чини, – строго сказал он. – Эти две бабы, каких он из ливонских украин вывез, нашему государю там служили. Так что должна понимать!

– Бабы – и государю служили? Это как же?

– Не твоего ума дело, дура. Ты знай свои горшки и ухваты. А они – служили.

– Так черна же и тоща! Да и стара для Иванушки!

– Молчи и не перечь, дура! Твоему Ивану беречь этих баб самим государем велено! Про Приказ тайных дел слыхала? Вот то-то! Покрестим эту бабу во благовременье – будет тебе невестка! И нишкни! На то государева воля!

– Так и приданого ведь нет!

– Будет!

Дениза, которой Ивашка не просто объяснил положение дел, а даже сводил ее к отцу Кондрату и сам служил им толмачом, креститься согласилась сразу. Ее венчанный муж, которого она не видела более десяти лет, по слухам, был жив, жил с другой женщиной, и та рожала ему детей. Ездить за разводом к папе римскому было сложной и дорогостоящей затеей. Перейдя в другую веру, Дениза обретала свободу.

Так она и сделалась Дарьей, а приданое себе собрала, продав при посредстве Ивашкиных сослуживцев из Посольского приказа свои драгоценности.

Анриэтта же креститься в православие не торопилась.

Она понимала подругу и названую сестру: Дениза полюбила Ивашку, хотела жить с ним, хотела покоя и наконец-то детей. Анриэтта не любила никого – да и мудрено было полюбить после всех ее похождений.

Когда Дениза родила Варюшку, когда научила соседских девок вышиванию и плетению кружев на фламандский лад, когда заговорила по-русски, Марфа Андреевна понемногу полюбила ее. И тут Ивашкиной матушке пришло на ум выдать замуж Анриэтту. Та была, на ее взгляд, баба в самом соку, да еще красавица. Но Анриэтта откровенно скучала в Замоскворечье.

Найти утешение в рукоделиях и заботах о ребенке она не могла – ей недоставало привычных и волнующих кровь приключений. Анриэтта ошиблась, полагая, будто ей нужен покой. Два месяца тихой жизни, как в лирском бегинаже, ее бы вполне устроили, но Ивашка привез их с Денизой в Москву навсегда. По крайней мере до той поры, как помрет кардинал --">