Юрий Владимирович Давыдов - И попал Дементий в чужие края…

рязанского мужика в собственное свое услужение, ко груди его тавро припечатал — распятого Христа с ангелочками — в знак, стало быть, принадлежности. А нрав у капитана был бешеный, и лупил он Дементия за малую, ну на волос, оплошность: и тростью по хребту вытягивал, и бутылкой мордовал, и бронзовым подсвечником охаживал. Уж на что был крутенек прежний Дементия барин, ловцовский Пал Михалыч господин Ласунский, а и тот по сравнению с Хилдоном агнец смиренный.

Для чего, для какой надобности Джемс Хилдон в Иерусалим ко святым местам ездил, того Дементий не ведал. Но вот для чего да зачем востроносая его «Бьюти» по Красному морю шныряла — тому Дементий свидетелем: промышлял Хилдон неграми-невольниками, а при случае паломников доставлял с берегов Африки к берегам Аравийским, в Джидду, откуда уж рукой подать до Мекки.

В Джидде покусился Дементий на первый побег. Народу там сгустилось пропасть: шум, гам, пыль, зной. Отправились они с капитаном за покупками, Дементий затесался в толпу — и давай бог ноги. А бог и не дал! Изловили-таки Дементия, сунули беднягу в корабельный канатный ящик, в темень сырую сунули, и выпустили, когда уж «Бьюти» лётом летела.

Пролетела она, востроносая, мимо бурых африканских берегов, мимо островов коралловых, выпорхнула в Индийский океан, легла курсом на северо-восток.

Океан большой, и большое небо над ним, солнце катается от горизонта к горизонту, ночью звезды сеет щедрый сеятель. Однако какая в том радость Дементию? И какое, скажите, ему удовольствие, что уж очень хорош оказался город Бомбей?

Съехал как-то капитан на берег — не на тот, где Бомбей, не на островной, а на матерый, — прогуляться надумал и слугу Дементия в провожатые взял. Хорошо. Приехали. Полезли на какую-то гору. Гора лесом поросла, густым, пальмовым, душно там и парко. Ну ничего. Лезут. Капитан впереди, слуга — позади. Карабкаются. Дементий-то возьми да и приотстань. Дальше — больше, еще чуть и еще малость, а потом и задал лагаты.

Шесть дён в том лесу скитался Дементий, орехи щелкал и воду из ручья пил, как отшельник. На седьмой день изловили беглеца английские стражники.

В смердящей тюрьме отсидел он положенный законом срок, снова очутился за хозяином, и капитан, знамо дело, изрядно его поколотил.

Вскоре после того пошла «Бьюти» с купеческим морским караваном в город Маскат, что в Аравии, в Оманском заливе. На обратном пути из Маската в Бомбей свалила Дементия жестокая лихорадка, и уж как ни щунял его капитан Хилдон, а встать он не мог. И вот второй месяц лежит в Бомбейском флотском госпитале, а госпиталь все одно что тюрьма — стеной каменной обнесен, у ворот солдаты-караульщики, никуда не денешься.

2. Добряк Пит пытается помочь

Вот и порт. Боцман поставил сундучок на мостовую, отер лоб и оглядел корабли, как цыган на конной ярмонке оглядывает лошадей. И при виде гавани старый морячина понял, до чего ж он, право, стосковался по корабельной, не единожды, признаться, клятой жизни, и мотив старинной песни «Вы, моряки Англии» сам собою зазвучал у него в ушах.

— Эй, висельник!

Капитан Гривс, веселый и бравый капитан Гривс, известный в британском флоте своими боевыми подвигами, стоял позади Пита, уперев руки в бока.

— Он самый, сэр, — осклабился Пит, прикладывая к шляпе два пальца.

— Ха! Пит, старый висельник Пит, давненько мы не видались! Какого черта валяешь дурака?

— Ищу места, сэр. Из госпиталя, сэр.

Гривс сложил руки на груди:

— «Королевский гриф»? А?

Старик шевельнул седыми бровями. Ответил!

— Согласен, сэр.

Дня два новый боцман 74-пушечного «Королевского грифа» грохотал по трапам и ругался с матросами, наводя порядок в судовом хозяйстве, в котором, как бы ни было оно налажено, опытный боцман завсегда отыщет упущения.

На третий день, несколько угомонившись, старик вспомнил Дементия Цикулина. Нда… У капитана Хилдона матросам что каторжникам на острове Норфолка. Нда… Замучает Хилдон малого, как пить дать, замучает. Вот ежели бы улизнуть Дементию из госпиталя… Ну, а потом? Что ж потом? Припрятать малого на «Грифе»? Однако капитан Гривс за это вряд ли похвалит, хоть и веселый, а шутки с ним плохи, да и как ни верти, а все они, капитаны-то, заодно.

Пит сидел в каютке, у свечи. Скос переборки переламывал его тень.

Нет, ничего не придумаешь. Придется россиянину горевать на «Бьюти»…

Старик забрался в подвесную койку и закрыл глаза. Спать, спать…

Но --">