Пер Вестберг - В черном списке

Пер Вестберг
В ЧЕРНОМ СПИСКЕ

*

Per Wästberg

PÅ SVARTA LISTAN

Stockholm, 1961

Сокращенный перевод co шведского

Б. Злобина, С. Кевдина и В. Смирнова

Послесловие А. А. Полищука

М., «Мысль», 1964

ПЕРЕД «МАИСОВЫМ ЗАНАВЕСОМ»

Из Солсбери в Иоганнесбург мы летели самолетом южноафриканской авиакомпании. «В путь, в путь», — казалось, пели пропеллеры. Мы смотрели вниз на плоскогорье: там были Энкельдорн, Форт-Виктория и руины Зимбабве. Маленькие города похожи друг на друга: со всех сторон к ним жались кучи пчелиных ульев поселения африканцев. Там тоже было воскресное утро.

Первые белые пришельцы, за поколение до нас захватившие Родезию, двигались в противоположном направлении. Они пробирались на север навстречу неизвестному. Мы же летели к побережью, чтобы взглянуть па край, откуда они пришли, и в этом смысле мы двигались также навстречу неизвестному.

Мы покинули Центральную Африку^[1] — буферное государство между черным и белым национализмом, как это утверждает пропаганда. Месяцы, которые мы пропели там, показались нам годами. Мы уже настолько прижились там, что властям следовало бы предоставить нам гражданство этой страны. Но в странах расового угнетения единственное гражданство, которое не скоро теряет свою законную силу, — это обычно намек на то, что твое пребывание в стране нежелательно.

Стюардесса дала моей жене книгу, которая называлась «Ответы на вопросы о Южной Африке». У иностранца, приехавшего в страну, возникала сотня вопросов, и государство отвечало на них. Вопрос двадцать третий: «Каково отношение белых к небелым?» Ответ: «В общем и целом, белые рассматривают небелых как людей, которые нуждаются в руководстве и помощи, если эти люди способны развиваться вообще, и отношение белого человека к своему менее развитому небелому соотечественнику можно лучше всего охарактеризовать как доброжелательное. Законы страны стараются отразить такие отношения между белыми и небелыми».

Далеко в хвосте самолета сидел африканец и читал такую же книгу. Когда пилот сообщил, что мы перелетели границу Южно-Африканского Союза^[2], он оторвал взгляд от книги. Под нами виднелась Лимпопо, пограничная река, которая сейчас, в сухое время года, представляла собой серо-синюю полоску, зажатую двумя высокими плато. Коричневая выгоревшая страна баобабов со стороны Родезии, а к югу от реки — рудники и плантации цитрусовых, ворвавшиеся в промежутки между холмами.

Мы напряженно ожидали встречи с Южной Африкой, нам хотелось избежать прямолинейных суждений…

Книга «Ответы на вопросы о Южной Африке» по-своему была честна: она отсылала читателя к законам страны. Когда она нам надоела, мы взяли номер «Претория ньюс» и прочитали, что 93 775 человек в прошлом году получили 188 542 удара кнутом. Цифры не комментировались. Страна, которая с мудрым видом публиковала такие статистические данные, не могла быть похожа на другие.

Нам вспомнился один католический священник в Солсбери. Он рассказывал о «дьявольском параде» в Блумфонтейне. По субботам белые хозяйки покупают на рынке массу товаров, и голодные африканские ребятишки легко поддаются соблазну стащить что-нибудь из зелени и таким образом вызывают переполох на рынке. Их хватают и выстраивают в полицейском участке. Мальчик, который разбил стекло и не может доказать, что это произошло случайно, получает четыре удара кожаной плеткой. Ребенок, стащивший банку варенья или велосипедный насос, — до двенадцати ударов. Полицейские наносят провинившемуся один удар, а потом ставят его в конец очереди. И все начинается сначала. Каждый должен увидеть, как бьют других, и услышать их крики — это тоже входит в наказание.

По другую сторону прохода сидел молодой человек из Солсбери. Мы обменялись газетами. Он руководил крикетной командой, которая в тот день должна была --">