Феликс Давидович Кривин , Лев Александрович Кривенко , Геннадий Мартович Прашкевич , Н Петров , Александр Иванович Абрамов , Сергей Александрович Абрамов , Михаил Николаевич Грешнов , Юрий Степанович Моисеев , Олег Николаев , Роберт Франклин Янг , Джеральд Даррелл , Станислав Семенович Гагарин , Владимир Александрович Толмасов , Артур Игнатиус Конан Дойль , Сергей Яковлевич Цебаковский , Владимир Игоревич Бардин , Михаил Александрович Заплатин , Виктор Степанович Гребенников , Леонид Максимович Щипко , Герман Дмитриевич Малиничев , Альберт Валеевич Мифтахутдинов , Йорген Бич , Владимир Кречетов , Валентин Николаевич Зорин , Алексей Михайлович Рыжов , Александр Александрович Яблоков , Вальтер Бонатти , Елена Владимировна Щербиновская , Владислав Филиповяк , Рюрик Леонидович Садоков , Феликс Робертович Штильмарк , Ян Юзеф Щепаньский , Николай Львович Прозоровский-Ременников , Виктор Иванович Сарианиди , Юрий Федорович Сапоженков , Павел Дмитриевич Астапенко , Федор Федорович Талызин , Виктор Иванович Переведенцев , Жак де Суньи , Георгий Петрович Ненашев , Рудольф Шемайнда , Геннадий Владимирович Сележинский - На суше и на море 1972

небритых, измученных морской болезнью Тасеева и Гусева и сказал им:

— Иностранным подданным спуститься в кубрик!

Но тут же засмеялся и попросил Тасеева:

— Юрий Иванович, покажите вещи для Палого. Пусть боцман на берег отправит.

Боцман ушел. Геологи с наслаждением рассматривали берег.

— Взгляни на Мильну!

— Вулканище, что звезда! — восхитился Гусев. — Вот пришлось Звонкову лапти рвать! Два года отмотал на массиве.

— А толку?

— Ну, отчет все-таки…

Шлюпка вернулась. Рыжий на пирсе таскал мешки. Загремела лебедка, якорь медленно вылез из воды и повис в клюзе, как огромная мокрая серьга. Развернувшись, шхуна вышла из бухты. Почти сразу высокий мыс закрыл собой поселок. Вдоль берега, как черные пальцы, торчали одинокие кекуры — конические скалы, отрезанные морем от суши, а далеко впереди возвышался величественный конус изолированного вулкана.

— Иностранные подданные, — загудел с мостика шкипер, — через полчаса высадка. С богом!

Сапоги и штормовки пришлись в самый раз, ветер дул резкий, холодный, шлюпку разворачивало, окатывало водой. Море казалось тяжелым, необыкновенно неровным, будто все оно было изрыто ямами, а в других местах, напротив, стояло столбами, которые с силой ударяли в борта. Боцман вел шлюпку на одинокий кекур, но метрах в семи от берега она ткнулась в песчаную банку. Пока геологи по колено в воде вытаскивали вещи, стараясь особенно не замочить мелкокалиберную винтовку, матросы удерживали шлюпку, но, освобожденная, она мгновенно умчалась в море. Над чуть видимым силуэтом шхуны вспыхнули три ракеты — шкипер Бережной прощался с геологами… Ветер погнал на берег клочья тумана, море плескалось теперь темное, пустынное, только бакланы пронзительными жалобными криками оплакивали недавнюю погоду, громоздясь пирамидами на крутых кекурах.

5

Пока они перетаскивали вещи на песчаный гребень, туман сгустился. Очертания предметов размывались, рассеивались.

— Осмотримся, — предложил Тасеев.

Они пошли вверх по гребню и сразу уткнулись в невысокую разрушенную конюшню. Но в тумане она выглядела крепостной стеной разрушенного города. Метрах в десяти за ней стояла низенькая скособоченная изба с провалившимся потолком. На заплесневелом полу росли длинные бледные грибы.

— Божеское место, — заметил Гусев. — Кажется, зря палатку не прихватили. Шею сломаю Звонкову, если в этих грибных местах сухого угла не отыщется!

Они поднялись выше по берегу, и перед ними выросли смутные очертания еще одного строения. По сравнению с предыдущим оно выглядело прямо-таки празднично, даже стекла были целы. Толкнув отсыревшую дверь, Тасеев вошел в сени. Гусев остался снаружи, осматривался — где дрова, где вода, где просто посидеть можно. На кухне Тасеев обнаружил груду сухого плавника, сваленного у кирпичной печи, и ящик тушенки. На столе валялась запыленная книжка. Ее Тасеев, не глядя, сунул в карман. По потекам, покрывающим стены, можно было догадаться, что крыша течет. Это чепуха, на досуге перекрыть можно. Дом Тасееву понравился — других поблизости не было…

Выйдя, он сказал Гусеву:

— Тут тушенка есть. Воспользуемся при нужде.

— Пусть лучше нужды не будет, — сказал Гусев и вытащил из его кармана книжку. — «Белая обезьяна». На растопку пойдет. — Он что-то вспомнил и хихикнул: — Не хуже сушеной…

— У Палого будет что почитать, — отозвался Тасеев, раскачивая носком сапога гнилую ступеньку. — Он поселковую библиотеку к себе перетащил. Звонков говорил, что библиотека — люкс!

Он ударом ноги укрепил расшатанную ступеньку и заключил:

— Места божеские. Радуйся. Ну, а теперь пора за вещами.

— Ты тащи, а я печь топить буду. Чаю хочется.

— Вьючник несподручно тащить. Тяжелый.

— А ты волокушу сделай. Приспособь к какой-нибудь коряге ручку и тащи.

— Ладно. Только ты все-таки свой рюкзак забери, в нем чай и сахар…

Тасеев подмигнул и пошел прямо в туман мимо проваленной избушки, через ручей, за конюшню. «Неуютно, — думал он, — но это не навсегда. При солнце тут рай, можно Звонкову верить. Это сейчас сыро». Он поежился и вдруг вспомнил о Вале. Странным показалось, что он о ссоре и не вспоминает… Да и ссора-то была… К осени все забудется… Сколько здесь работы? Маршрут на Олений, Полянского, по берегам, на вулкан… От силы полмесяца уйдет при хорошей погоде. А потом выбираться к Палому и заблудшего --">