Марк Львович Слоним - По золотой тропе

По золотой тропе

Увлекательные путевые заметки.

ПРОГУЛКА ПО ПРАГЕ

В предвечерний час я люблю гулять по улицам Новой Праги. Не протолкаться у площади перед Пороховой Башней. Каменный лев мистра Матвея Рейсека из Простейова благодушно взирает с высоты своей пятисотлетней мудрости на суету автомобилей и прохожих, на углы улиц, где бледно загораются первые огни цветных реклам, на зеркальные окна новых домов. Беспрестанно звонят трамваи, и в узкую арку Пороховой Башни ныряют вагоны с дребезжащими прицепками: на их красных стенках мелькает рука, обнажающая меч в окне золотого града — старинный герб Праги.

А рядом с Башней, там, где пять веков назад был королевский двор, любимое жилище Вацлава IV и Владислава Ягеллона — замысловатая архитектура Общественного Собрания. Под его крыльцом с колоннами — афиши концертов и балов; у входа в высокий, сияющий мраморной облицовкой вестибюль — одинокие фигуры юношей, ожидающих милых, но запоздавших приятельниц.

Между столиков дымного, до отказу переполненного кафе ловко шныряют лакеи с чашками, увенчанными туго взбитыми сливками, а крикливые подручные в белых куртках, с огромными деревянными подносами на согнутой руке, снова и снова предлагают сдобные булки, кренделя н рогалики.

Направо — малиновые ковры ресторана; степенные лакеи, слегка наклонив голову, с карандашом и блокнотом в руке, принимают заказы важных господ с лысинами, и на подносах уже не груды пирожных, а запотевшие высокие бокалы, в которых темнеет черное или желтеет янтарем светлое пиво.

С Поржич, тех самых, где в XIV столетии селились иностранные купцы — немцы, итальянцы, греки и фламандцы — где жил епископ и строились первые храмы — рекой льет толпа светловолосых девушек с крепкими икрами и плотных, прочно слаженных студентов.

По всему Пшикопу — точно гулянье. У каждой витрины — десятки зевак. А купцы изощряются: в окнах новинки, движущиеся фигуры, световые трюки. Вывески новых кафе лоснятся свежей краской. Через два дома в третий — ресторан, кинематограф, кофейня, кондитерская. На каждом квартале, за неразберихой лесов сквозят стены спешно возводимых строений из стекла и железа.

По мозаичным тротуарам — черными, серыми и белыми камешками выложены их узоры — медленно гуляют молодые люди в выутюженных костюмах и маменькины дочки в модных платьях.

На углу Вацлавского проспекта — столичное столпотворение. Тут что ни шаг — все соблазны. С цветной афиши улыбается Мэри Пикфорд, на стене пес слушает голос хозяина, выходящий из граммофонной трубы, у стоек бара-автомата — груды бутербродов с ветчиной, горячие сосиски и заморские фрукты. За зеркальными окнами кондитерских — изобилие пышнейших тортов, снежные горы взбитых сливок, стройные ряды пирожных, завитки сдобных калачей — «ваночек» и золотистых «баб» У автоматов — каскетки, клетчатые брюки подростков рабочего Либня, боа из крашенного кролика. В кондитерских — лоснящиеся проборы и надушенные меха. Сдержанно рокочут в ожидании хозяев зеркально черные, лакированные автомобили.

А вечерами зажгутся надписи дансингов, где завывает и томит джаз-банд, баров, в которых пахнет духами и коктейлями, электрической дрожью запляшут имена театров и отелей. Во всю длину улиц светлыми цепями повиснут фонари. Над крышей редакций пожгут прерывистые буквы новостей, телеграммы и рекламы. Задирая головы, кучки любопытных будут ждать, покамест в небе сверкнут волнующие строки об исходе футбольного матча, а потом будут обсуждать достоинства команд «Спарта» или «Славия». Из зева громкоговорителя рычащий голос будет объяснять, какой воротничок полагается к какому костюму. Слепой продавец газет у здания «Чешского Слова», высоко подняв голову, будет повторять: «вечернее издание, новая афера!» Подростки, на минуту останавливаясь у магазинов дешевой обуви Бати, кандидата в чехословацкие Форды, побегут в «Корону», «Пассаж», «Звезду» и «Светозор», где обещают новые подвиги Гарри Пиля и старую шляпу и тросточку Чарли Чаплина.

По воскресеньям здесь ходят взад и вперед, как в бальном зале, целыми семьями. За дородными мамашами следуют целые выводки дочерей в новых пальто; разряженные горожане, сося трубки и сигары, с любовной гордостью взирают на асфальт мостовой, на стоянки автомобилей, на механические жесты полицейской перчатки, подчиняющей закону бег живых и стальных коней.

Если смотреть --">