Антонелла Томазелли , Массимо Ваккетта - 25 граммов счастья. История маленького ежика, который изменил жизнь человека

не хватало.

Грета подталкивала меня, считая, что так помогает. Но мне не хотелось двигаться в том направлении, которое она предлагала. Это нравилось ей, а не мне.

Закончив школу – тогда я еще не был с ней знаком – я решил стать ветеринаром. Всем вокруг, даже мне, мой выбор казался случайным. Но он таким не был. Только потом я понял, что корни этого решения уходят в мое детство. Может, я просто родился с желанием помогать животным. Кто знает?

И все же, проработав ветеринаром несколько лет, я почувствовал, что что-то было не так. Чего-то не хватало. Я ощущал гнет этой объемной пустоты, но не знал, как ее назвать.

Грета прагматично советовала: «Попробуй заняться чем-нибудь другим. Например, ты мог бы начать работать с мелкими животными. Собаками, кошками. Со всеми домашними животными. Ты бы зарабатывал гораздо больше, ты знаешь. И тебе нужно думать о старости. О дополнительной пенсии. Или страховании жизни».

Я как будто говорил с отцом: делай это, делай то. Но я не такой и не был таким. Я полная противоположность того, кто планирует свою жизнь. Это не в моем стиле. Я не мог представить себя засевшим в клинике и снующим туда-сюда между прививками и микрочипами. Я привык к другим ситуациям, более экстремальным.

Но, следуя ее совету, я начал работать в двух небольших ветеринарных клиниках пару раз в неделю. В тот день я ехал в одну из них – должен был подменить на выходных Андреа, владельца. Когда я пришел туда, он поздоровался и начал инструктаж. Он объяснил все, что нужно было сделать, пока мы обменивались шутками о себе и о работе. Перед тем как попрощаться, Андреа показал мне коробку. Внутри было маленькое животное. Крошечное.

– Это ежонок, – сказал он.

Я с любопытством посмотрел на малютку.

– Женщина нашла его в своем саду. Он сирота, – продолжил Андреа. – Она принесла его сюда, потому что не знала, что с ним делать.

Маленькое создание все это время лежало с закрытыми глазами. Его розовая кожа еще не покрылась шерстью. Мягкие белые иголки торчали в разные стороны. Они начинались сразу за его крошечными ушами и спускались вниз по спине.

– Он родился два или три дня назад. Весит всего 25 граммов, – сказал Андреа.

– 25 граммов – совсем ничего, – заметил я.

– Да. Его нужно покормить несколько раз.

– Какое молоко лучше всего подойдет вместо материнского?

– Мне посоветовали козье. Коровье молоко не годится, потому что содержит очень много лактозы, сахара, который ежи плохо переносят. Его нужно выкармливать шприцем, по капле за раз.

– Это что-то новое!

Я взял ежонка и положил на свою ладонь, чтобы разглядеть поближе. Я застыл, рассматривая его передние лапки: своими тонкими пальчиками они походили на маленькие ручки. Меня поразило это сходство. Но, отбросив накатившую на меня сентиментальность, я предложил Андреа, улыбаясь:

– Давай сделаем несколько снимков с ним и выложим их на Фейсбук.

Мы сняли несколько селфи на свои телефоны. Я, он и ежонок. Я и ежонок. Он и ежонок. Выбрали лучшие для публикации. Попрощались. И я отправился домой, где меня ждала Грета.

* * *

Следующим утром я собирался с обычной тщательностью. Надел джинсы и голубую льняную рубашку с воротником на пуговицах. Перебрал свои пиджаки и выбрал один повседневного фасона, но безупречно скроенный. Светло-бежевого цвета. Подобрал к нему лоферы. Придирчиво осмотрел себя в зеркале. Мне было важно, как я выгляжу.

Как мы договаривались, я пошел в клинику Андреа. Прежде всего, мне хотелось увидеть ежонка. Это необычное маленькое создание тронуло меня накануне.

Я открыл дверь и замер. Он плакал. Мягким, тихим писком. Как птенец. Постоянное, тихое всхлипывание с короткими паузами. Оно проникало прямо в сердце. Оно кололо. Причиняло боль. Звук плача, слабый, но душераздирающий.

Маленький ежик плачем просил о помощи.

Я подошел к коробке, наполненной древесными опилками, где он лежал. Достал малютку и положил на стол рядом.

Ежонок был холодным. Это был холод ускользающей жизни, приближающий смерть. Мне было бесконечно жаль маленького зверька.

Меня охватили чувства, которые были знакомы и одновременно новы, как будто они дремали во мне долгие годы, скрытые или запертые, и теперь освободились. Я привык к страданиям животных, построив вокруг себя стену, чтобы отстраниться от них. Эта стена рухнула при виде маленького ежика.

Я посмотрел на беспризорника другими глазами. Представил, как он стал сиротой, --">