Виктор Александрович Потиевский - Риса

всегда злобно косились на неё и были не прочь - она это понимала - вонзить в неё свои зубы. Собаки так и остались в её памяти страшными, большими, непримиримыми. Она пряталась от них на шкафу. Потом, уже взрослой, живя в лесу, она видела собак, но решила, что это совсем другие, намного меньше тех собак её детства, которые казались ей огромными.

  В детстве - своё представление о предметах и живых существах, а потом всё изменяется до неузнаваемости... И всё-таки детство было для Рисы приятным давним полусном. И только страшным огненным кошмаром пылал в памяти тот последний день, день пожара.

  Она была в доме одна. Девочка с матерью куда-то уехали. Хозяин ушёл с собаками в лес. Риса оставалась в запертом лесном домике. Неизвестно, отчего дом загорелся. Может быть, хозяин, уходя, бросил спичку. Или кто-то поджёг снаружи... Вскоре после ухода хозяина Риса почувствовала тревожный запах. Он раздражал ноздри, заставлял кашлять. Её потянуло во двор, в лес, на воздух. С каждой минутой становилось всё труднее дышать.

  Она выскочила в сени и, впиваясь когтями в брёвна стены, быстро влезла по ней на чердак. Через слуховое окно выбралась на крышу. Шарахнулась в сторону от языков пламени, спрыгнула на высокую поленницу, стоящую впритык к стене избы, и затем покатилась по траве, кашляя от дыма. Дом уже пылал. И она бросилась в лес, словно боялась, что её могут снова впихнуть в дымный, пышущий жаром огромный деревянный дом, из которого уже рвалось косматое пламя...

  Она успокоилась далеко в лесу, среди сумрачной тишины. Замерла, вслушиваясь. Постояла. И осторожно пошла между деревьями, внимая каждому шороху, скрипу или движению.

  Запах гари, дыма, который её преследовал, напоминал о страшном пламени, из которого она едва вырвалась. И она шла, гонимая страхом перед огнём. Великим страхом, присущим всему живому, трепетом перед всесильным огнём, которым владеет только человек и который даже человеку не всегда подвластен. Рисе казалось, что остановиться нельзя, что огонь может опять появиться, догнать её. Она всё время чувствовала запах гари, потому что опалила усы и шерсть на морде.

  Весь день и часть ночи уходила она от этого страшного места. Потом отлёживалась в глухой чащобе до самого восхода.

  Так началась её новая, дикая жизнь, полная опасностей и приключений.

  Первым, на кого она обратила внимание в своей новой вольной жизни, был старый ворон. Сначала Риса увидела на земле крупную птицу с жёлто-серым крапчатым оперением. Это была тетёрка. Повинуясь вековечному инстинкту выслеживать и скрадывать всё живое, рысь неслышно двинулась в её сторону. Птица что-то сосредоточенно выклёвывала из земли. Когда она наклонялась и клевала, Риса безшумно ползла, буквально распластавшись по земле. Когда тетёрка поднимала голову, рысь замирала. Птица не могла её видеть и вдруг забезпокоилась, завертела головой, поглядывая вверх, на кроны сосен, и, захлопав крыльями, взлетела...

  Раздосадованная Риса встала в полный рост, двинулась, не таясь, к месту взлёта тетёрки. Ничего постороннего она не заметила, не учуяла, не услышала. Кто же испугал птицу?

  - Карл! - резко раздалось над головой. Риса быстро посмотрела вверх. Внимательно и недобро разглядывала она своего нового знакомого - старого чёрного ворона.

  - Карл! - басом повторил он. Его надменная поза словно говорила: "Да, это я предостерёг тетёрку. Может быть, и помешал тебе, но ничего не поделаешь, у нас, у птиц, своя солидарность..." Риса долго смотрела на него. Заявлял бы он так нагло о себе, этот Карл, если бы не его большие крылья, которые поднимают его выше самых высоких деревьев?..

  Теперь она стала жить по-своему, по-рысьи: днём в основном спала и поэтому редко видела старого Карла, так как он спал ночью. Но иногда Риса его встречала. Появлялся он и хрипло заявлял о себе всегда неожиданно. Всегда лез не в своё дело. И был недосягаем.

  Полная луна, совсем недавно ярко-жёлтая, потускнела, посеребрилась. Её края замерцали, будто покрылись инеем. И звёзды потускнели, перестали сверкать синим светом и совсем стали похожи на осколочки льда.

  Когда Риса выходила на поляну, она разглядывала звёзды, луну. Хотя знала, что они всегда бывают выше и сосен, и птиц, она всё-таки считала их живыми. Далёкими, незнакомыми, молчаливыми и безразличными ко всему. Но - живыми. Потому что они двигались там, в своём далеке. Даже за короткое время острый глаз Рисы замечал их медленное --">