Анатолий Евгеньевич Киселев , Ольга Фост - Орфей и Эвридика

А. Е. Киселев (Улисс), Ольга Фост Орфей и Эвридика

Вступление первое Не оглядывайся, Орфей! Улисс

Это всегда происходило неожиданно.

Вот и сейчас, только что на город неспешно опускался прозрачный осенний вечер, как вдруг — повеяло сыростью, чем-то неуловимым, неестественным но, тем не менее, с некоторых пор ставшим уже привычным…

И, как обычно, — на перекрёстке. Только собирался повернуть за угол — навстречу потянулись белёсые полосы, постепенно превращавшиеся в сплошную пелену, гасящую звуки, движение, сознание… Поворачивать обратно не имело смысла, позади — тот же туман. Лучший выход в создавшейся ситуации — прислониться к стене ближайшего дома, или к чему там ещё придётся, закрыть глаза и дожидаться, пока туман сгустится, охватит всего, проникнет внутрь — и, удовлетворившись захватом живого тёплого тела, стечёт наземь холодными мёртвыми лужами…

Дышать при этом всегда было просто невозможно.

Хорошо, что длилось это — минута-полторы…

Я громко выдохнул застоявшийся в лёгких воздух и двинулся к бару.

Над входом надпись: «У Роджера».

Бар всегда возникал прямо по курсу.

Услужливый Мэнь-Шэнь с поклоном отворил дверь. Я кивнул в ответ, прошёл к стойке.

— Привет, Кец! — Полного своего имени бармен стеснялся и всегда говорил: «Зовите меня просто Кец…»

— Привет, Улисс! Как дела?

— Спасибо, Кец! Как всегда — в порядке.

Позади бармена я увидел в клетке нового жильца. Он топтался в дальнем углу и ему было явно не по себе.

— Вот, посмотри! Старый сдох, а новый в угол как забился — так и не выходит… Клетка-то — о-го-го, хоть скачки устраивай! Не знаешь случайно, чего ему надо? Камня горячего?

Я присмотрелся. Чёрная голова, красная грудь… Шотландский королевский гвардеец. Молодой и своенравный.

— Ты ему выгороди в дальнем углу закуток. Мало ли, может, он не любит всё время на виду быть? Может, он спать на виду не любит. Или есть. Опять же — всякие естественные надобности…

Кец, похоже, удивился.

— А старому всё было нормально!

— Так старый — он старый и был. Толстый и опустившийся. Ему и было всё равно. А этот — молодой ещё, не привык…

Кец повёл сутулыми плечами… На лице его отражались сомнения, но спорить он не стал. Только ещё больше сгорбился и перья на голове взъерошил.

Интересно, что у него на теле?

А зря он стесняется своего полного имени — Кецалькоатль. Хоть и сложно но, тем не менее, со второго раза выговаривается вполне прилично. Красивое имя.

— Как всегда?

Я кивнул. Кец налил из единственной бутылки. Посудина была одна, но каждому, по-моему, наливалось своё.

Проходя мимо клетки, я приложил два пальца к козырьку несуществующей фуражки. Гвардеец в ответ отсалютовал палашом.

Стен не было видно. Полумрак, лёгкое марево, негромкий гул голосов создавали ощущение бесконечности замкнутого пространства. Интересно, откуда это самое марево — похоже на табачный дым, но никто не курит…

Привычно бросил взгляд на огромные, в полтора человеческих роста, песочные часы у стойки…

«Наш» столик был пуст. Странно… Обычно Марго уже ждала меня… Не хотелось садиться за «наш» столик одному. Лучше подожду в стороне, а когда она появится — неожиданно подойду. Тихонечко, сзади, чтобы не сразу увидела… Сюрприз! Жаль, что здесь нельзя купить цветов. Надо подсказать Кецу…

Я вздохнул и пошёл в глубину зала.

Женщина с модным лицом загородила дорогу.

— Привет, Мара! Пропусти, будь добра, и не надевай, пожалуйста, для меня этого…

Лицо стало подержанным, затем смялось, потекло тонкими струйками. На меня смотрел я сам. Но не такой, как в зеркале, не отражение — я сам.

— А так я тебе больше нравлюсь?

— Я же просил — не надо!

— Извини, Улисс…

Я отошёл подальше, но так, чтобы не терять из виду «наш» столик. Стен и отсюда не было видно. Интересно, насколько вообще велико это помещение? Надо когда-нибудь пройти ещё дальше в зал и сесть у самой стены… Я каждый раз думал об этом, но ни разу не попытался этого сделать. А есть ли она вообще?

Подальше было всего одно свободное место. Рядом со Стариком.

Я никогда не приглядывался к посетителям но, похоже, постоянных тут не было, каждый раз — новые лица. Я не имею в виду Мэнь-Шэня с Кецем, или ту же Мару, которая никогда не присаживалась за столик — они не посетители. Только Старик всегда сидел один, на одном и том же месте, в одной и той же --">